Счастье для людей. П.З. Рейзин

развита интуиция. Он может предсказывать будущее.

      Ну же. Если честно, только дурак откажется от такого предложения.

      Ее дом не совсем трейлер. Это то, что называют мобильным домом, хотя он совсем не похож на мобильный дом. Низкий деревянный домик, стоящий на кирпичах на одной площадке с сотнями, возможно, даже с тысячами таких же. Он мобильный в том смысле, что теоретически, по крайней мере, его можно установить на специализированное транспортное средство и перевезти в другой конец материка.

      Мерлин, как и было сказано, белый кролик, хотя незаметно, чтобы он проявлял какие-либо экстраординарные способности. Он сидит на кофейном столике в марокканском стиле и чистит уши. Похоже, он не лучше нас с вами знает о том, что произойдет через неделю.

      Но я согласен, что он очень милый кролик, о чем и сообщил его владелице. Мы разместились по краям потрепанного дивана, Эхо кладет ноги на тот же столик, где Мерлин совершает свои санитарные процедуры. У нас в руках виски, «Джим Бим», который мы потягиваем из чашек.

      Со стенных светильников свешиваются легкие накидки, воздух наполняет запах ароматических свеч. В подобной комнате в последний раз я был в девятнадцать лет: я тогда очень надеялся, что мне повезет с сокурсницей по английскому языку Амандой Вистон. Ей нравились романы Томаса Харди, музыка Ван Моррисона и джин под маркой «Сэйнсбери». (Мне говорили, что сейчас она мать близнецов, живет в Кеттеринге и считается заметной фигурой в клиентском отделе управления водными ресурсами «Северн трент».)

      Эхо рассказывает мне, кем работала, соглашаясь на любую должность.

      – В основном всякий отстой. Ты можешь назвать должность, и, скорее всего, я этим занималась.

      – Продавцом?

      – Слишком часто, чтобы сосчитать.

      – В ресторане?

      – Кем только не работала от посудомойки до повара быстрых заказов.

      – Кузнецом?

      – Хотела попробовать. Парень спросил меня, подковывала ли я лошадь. Я ответила, что нет, но однажды сказала свинье отвалить.

      Наверное, сильно сказывается виски, потому что мы оба находим шутку очень смешной. Даже Мерлин прерывает свои процедуры, чтобы посмотреть, из-за чего весь шум.

      – Вообще-то я не умею рассказывать шутки, – говорит она, смахивая слезу.

      – Твой фокус с картой – это тоже своего рода шутка.

      – Ага, точно. Тогда, наверное, умею.

      Мы замолкаем на какое-то время. Закончив свои процедуры, Мерлин принимает позу, которую мы с Кольмом называем у Виктора позой жареного цыпленка: лапы аккуратно подобраны, мех распушен. (Если бы он был курицей, то внутри была бы луковица.)

      – Задаюсь вопросом, что ты здесь делаешь.

      – Сама себя об этом спрашиваю.

      – Я имею в виду, почему Коннектикут?

      – Ну, здесь очень красиво и все такое. И… – беспомощно замолчав, она продолжает: – И я связалась с безумным дерьмом. Ты, наверное, и сам догадался, да?

      Догадался ли я?

      Да, вероятно, догадался.

      – Хочешь поговорить о безумствах? Если нет, то, возможно, о дерьме?

      Она вздыхает.

      – Том, я собираю проблемы,