Счастье для людей. П.З. Рейзин

шутки).

      Все устроено ужасно по-взрослому. Можно сказать, ужасно мило. Накрахмаленная белоснежная скатерть. В серебре и хрустале дрожит пламя свечей, превосходное вино, еда – пальчики оближешь (что-то из курицы), все гости сорока с лишним лет, все успешные, мужчины в дизайнерских свитерах, женщины словно сошли со страниц глянца, благоухают парфюмом и сверкают изысканными украшениями, безо всяких перьев, пуговиц и долбаных ракушек.

      Марша кажется немного хрупкой, но, возможно, так и задумано. Она чрезвычайно привлекательная женщина, напоминающая какую-то голливудскую актрису тридцатых годов. На изящном лице подрагивает неуверенная улыбка. Прическа – выше всяких похвал. Улыбка, естественно, идеальна. У нас нет ничего общего. Никакой химии. Что на самом деле приносит мне облегчение.

      Я обнаружил, что рассказываю ей, как так вышло, что я переехал жить в Нью-Ханаан.

      – Очень смело, – говорит Марша. – Все здесь зациклены на своей карьере. Она намеренно замолкает, опускает руки к коленям и разглаживает салфетку. – Что касается твоего романа, ты уже решил, о чем он будет? Ничего, что я спрашиваю?

      Она запомнила, что у меня четыре персонажа – Софи, Бейли, Росс и Джеральд – которым, если бы они были прописаны лучше, пришлось бы блуждать в ужасе отсутствия сюжета.

      – О, это просто чистейшее тщеславие. Не уверен, что смогу хорошо прописать хотя бы одного персонажа.

      Кажется, мои слова расстраивают ее. Мне нужно что-нибудь придумать, как сделал бы настоящий романист. Вместо этого я начинаю говорить о Викторе.

      Возможно, она что-то пропустила, потому что, после фразы о том, что дом слишком велик для нас двоих – это должно было стать смешным замечанием, – она нахмурила брови.

      – У Виктора особые потребности?

      – Что?

      – Вы упомянули, что за ним больше некому ухаживать.

      – С тех пор как мой сын уехал в университет, если не раньше, я делаю практически все сам.

      – Я запуталась. Он психотерапевт, правильно?

      – Он не настоящий психотерапевт, нет. Но он помогает. Я могу с ним разговаривать. Он никогда не осуждает. – Это тоже подразумевалось как смешное замечание.

      – После того как мы с Ларсом разошлись – а затем умер папа и у мамы развился рак, – я какое-то время посещала психотерапевта. Но он никогда ничего не предлагал. Я все должна была решить сама. «Что вы чувствуете из-за этого?» «Как, по вашему мнению, вам следует с этим справиться?» В то время мне бы пригодилось чье-то суждение.

      Вот хрень. Это не к добру. Как бы сменить тему?

      Я грустно покачал головой:

      – Трудные времена.

      – Итак, этот парень живет с тобой. В твоем доме.

      – Виктор? Ага.

      – Полагаю, нет ничего страшного, что он не профессиональный аналитик. Просто консультант или что-то в этом роде. Что-то вроде наставника.

      Марша, он кролик. Я забыл сказать, и теперь уже слишком поздно это исправлять.

      – Он в возрасте, правильно?

      Им правда не надо было приглашать меня на ужин для взрослых. Более умный человек сейчас перевел