Слуга. Николай Александрович Старинщиков

откажусь…

      Поужинав, он прилег отдохнуть. Погибший напарник не выходил из головы. Следовало еще раз связаться с Центром, но только не тем телефоном, что лежал в контейнере. Михалыч достал из кармана свой старый и набрал сообщение: «Шлите замену. Никита».

      Через минуту пришел ответ: «Вопрос решается».

      Данный ответ его не устраивал: слишком уж как-то спокойно ответил Центр. Один человек погиб, второй находится под колпаком, а им наплевать. Что-то здесь было не так. Возможно, у Центра была другая информация, либо там хитрили, не доверяя Михалычу. В таком случае телефонный звонок в отдел полиции на транспорте не повредит.

      Он набрал номер. Однако разговор с оперативным дежурным не развеял сомнений: дежурный наотрез отказался признать, что в прибывшем из Москвы поезде обнаружен труп.

      – Кто вам об этом сказал?! Не было никакого трупа! – ерепенился он. – Кто вы такой, чтобы я вам доказывал!

      Звонок в скорую помощь подтвердил доводы дежурного. Оказывается, бригада на железнодорожный вокзал выезжала, но вызов оказался ложным.

      Опаньки!.. Картина Репина «Приплыли» – всю ночь гребли, а лодку отцепить забыли. Не мог покойник выпрыгнуть из окна и убежать в неизвестном направлении, если ему в этом деле не помогли. Помогли, не помогли… От этого суть не меняется: напарник мертв, в этом ему точно помогли, безусловно… Матушка, Анна Егоровна, выйдя замуж вторично, стала Аникиной… Вот и славненько. Через нее вряд ли можно наткнуться на Тольку Кожемякина.

      Дремота между тем вконец одолела. Наплывали косматые горы, лесистые дебри; тропка вилась меж сосен, а вдоль нее зиял глубокий провал – с домами и огородами по низу. Потом загремели ворота. Собака заливалась от злости.

      За окнами – тьма. Михалыч поднялся, отвел занавеску от косяка: виден был лишь тополь и угол забора.

      Грохот вновь повторился, потом шевельнулась чья-то мужская спина. Да он же на ногах не стоит. Ошибся адресом, дяденька…

      Мужик не думал уходить. Обняв ограду, он положил на нее голову. Ничего не поделаешь, устал. Сейчас он отдохнет и, если не ляжет вдоль городьбы, ускребёт тихонько домой.

      Не тут то было. Поздний гость вскинул голову и дернулся к воротам.

      Михалыч вынул из сумки пистолет – и во двор. Только бы это не была приманка. Вдруг его решили поймать на живца, установив адрес?

      – Кто там?

      – Открывай… Когда бы к вам не пришел, всегда у вас на замке…

      Михалыч приоткрыл ворота: снаружи стоял взлохмаченный тип. От него несло недельным перегаром.

      – Я вас внимательно слушаю…

      – Ты не узнал меня, что ли?

      – Но ты же не Папа Римский, чтоб тебя узнавать!

      – Чачин я! Лёшка! Эх, друг…

      Неужели тот самый Чачин? Приедешь, бывало, а у него навигация… Теперь, судя по всему, отплавал гусь.

      Друзья обнялись, пошли темным двором. Чачин спотыкался во тьме.

      – Свет, что ли, перегорел у вас?!

      – Обожди…

      Михалыч нащупал в сенях кнопку выключателя. Пистолет тускло блеснул в руке. Чачин деланно замычал:

      – У-у-у…