Короткими перебежками. Сергей Шведов

после такого. А гостей сколько пришло – словно на день рождения. Только с тех пор он почему-то совсем расти перестал, видимо, от испуга.

      Картузова выписали через месяц.

      Ночной кошмар

      Как-то ночью приснился Боре страшный сон, будто ни с того, ни с сего превратился он в здорового кабана с клыками, и его резать ведут. Ух, страшно! Ворвались всей толпой в хлев, когда он об стенку чесался, за уши ухватили и тащат. Он ну вырываться, ну кричать: «Да что ж вы, сволочи, делаете, я ж не кабан все-таки, жить хочу!». А они только пуще хохочут; один, самый здоровый, навалился на него сверху брюхом, да так и опрокинул на землю, словно мешок. Тот вырывается, копытами бьет, ему ноги веревками связали и поволокли наружу кулем, надрываются.

      – Эх, и здоров у тебя боров, Петрович, – говорит сосед. – Его и не редут еще, а он уж визжит во все горло.

      – На то он и хряк. Чтоб визжать, – кряхтит Петрович в ответ, а сам радуется.

      – Помогите! Спасите! – Борька со страха чуть с ума не сошел, кричит, бьется изо всех сил, а его мужики сапогами под ребра – раз! Раз!

      – Ну, чисто человек! – говорит один. – И не жаль его вам?

      – А чего жалеть-то, – отвечает Петрович. – Только жрет, да в грязи кувыркается. Опять же, в огороде всю морковку да капусту разрыл. Тут вот, только я отвернулся, цыпленка загрыз на глазах. Моя уж замучила: прекрати, говорит, ты его, пока он нас самих с потрохами не слопал, зараза. Помоев не напасешься.

      – Врет! Врет! Он меня впроголодь держит! – кричит Боря, а его уж не слушают, Петрович из-за голенища нож свой достал, к горлу его примеряется, соседи за ноги со всех сторон ухватились, держат, кому бок, кому ляжку, на живом делят.

      – Ну, поехали, – сказал Петрович и поднес Боре нож к горлу.

      Тот рванулся что было сил и… свалился на пол с насеста, где другие куры сидели. Всех переполошил и сам переполошился. Ну, а потом видит, что все это лишь сон был, в себя пришел, успокоился и опять на насест взлетел, досыпать. Не знал Борька, что старуха уже загодя нож наточила, чтобы на утро из петуха суп варить.

      Деньги

      Анна Тимофеевна еще не знала, что сегодня деньги были отменены. В магазин собиралась, как всегда, тщательно, газ-свет-воду проверила по пять раз, дверь закрыла на все три замка и пошла потихоньку за молоком и сметаной, и за пельменями – очень уж она их любила кушать. И на завтрак у нее пельмени, и в обед, и на ужин только пельменями и питалась. Ну, пришла в магазин и на пять пачек деньги протягивает. А ей из-за прилавка и говорят:

      – Ты что, бабка, не с той ноги встала? Сегодня деньги-то отменили.

      – Как отменили? Да я ж всю жизнь только на них и жила. Как же быть-то теперь?

      – Вот так и будешь. Хочешь – гляди, а хочешь – натурой плати.

      – Какой такой натурой?

      – Да уж сама знаешь, какой, – шутит продавец. – А про деньги забудь теперь.

      – Батюшки! Да что ж мне делать?! Ведь я же ничего-ничего не знаю. Всю жизнь за деньги жила, а тут – на тебе! Куда ж мне,