Бумажные слёзы. Любовный детектив. Николай Бредихин

нужно тренировать кожу. Чтобы как следует задубела. Вроде как по нынешней жизни нельзя иначе, не выживешь.

      – Ну и как, помогает? – с интересом спросила Светлана.

      – Вообще-то да, – нехотя согласился Андрей. – Немного.

      – Послушайте, а, может, и я оттого такая… зловредная, что слишком чувствительная?

      Андрей ещё раз внимательно посмотрел на худенькое личико с припухшими веками и тонкими поджатыми губами, короткие волосы-висюльки, но не поддался жалости.

      – Не думаю, – произнёс он скептически, – скорее, в данном случае дело в характере.

      Светлана сверкнула глазами.

      – …Точнее, в его безграничной гадючности?

      Андрей тяжело вздохнул.

      – Не совсем так, но будем считать, что роль невинной овечки вам плохо удаётся.

      Светлана, несколько огорошенная подобной прямолинейностью, тем не менее, вынуждена была согласиться.

      – Что ж, тут есть доля истины – без розыгрышей, шуточек, подначек общаться я просто не могу. Ну а ещё я прикинула, пусть вам это покажется циничным, что вот так, постоянно подстёгивая человека, иногда даже обижая, из него гораздо больше выжать можно. Во всяком случае, в литературе, насколько я поняла уже, самолюбие – стимул чуть ли не основной. Конечно, это не по Карнеги, но ведь и у нас не Америка. Итак, как я догадываюсь, перемирие закончилось?

      Андрей развёл руками.

      – Взаимность, Светик, взаимность. Как в песне поётся: «Мы мирные люди, но наш бронепоезд…». Вы почему-то привыкли ни от кого не получать сдачи, а мы вот такие: чаевых не берём-с!

      Светлана откинулась в кресле и в свою очередь с минуту рассматривала Андрея с неподдельным интересом. Затем констатировала:

      – А вы гордый. Это хорошо. Я таких людей уважаю.

      Андрей кивнул.

      – Спасибо. Можно и дальше пойти. Я считаю, имело бы больший смысл, если бы мы перешли на «ты». Дело, которым мы собираемся заняться, не терпит отстранённости.

      Светлана ещё с минуту смотрела на Андрея озадаченно. Видимо, ей и в голову не мог прийти такой поворот событий. Затем она улыбнулась самой сладкой, буквально медоточивой, улыбкой, на которую только была способна, тут же, впрочем, спохватившись и покачав головой с неподдельной жалостью:

      – А ты подумал? Ты хорошо подумал?.. Я же тебя в порошок сотру!

      Андрей усмехнулся, заглянул ей в глаза и с самым невинным видом спросил:

      – Слушай, как ты полагаешь, Змей Горыныч «он» был или «оно»?

      – А по-твоему… «она»? – Светлана на мгновение задумалась, затем повеселела: – Да, интересная гипотеза, но что-то в ней не сходится. Постой-ка! Девушки… А как же девушки?

      – Какие девушки? – спросил Андрей, моментально догадавшись, в чём дело, но старательно разыгрывая непонимание.

      – Такие, обыкновенные! Я жутко сообразительная, меня не проведёшь! – Светлана с ликующей улыбкой ехидно погрозила Горячеву пальчиком. – Молоденькие, самые красивые, белые и румяные, которых «по всему Киеву собирали»,