В могиле не опасен суд молвы. Алан Брэдли

следовало сразу понять.

      Должно быть, она увидела мое замешательство. Неужели это тот самый человек, который недавно на берегу реки рвал волосы на голове?

      – Должно быть, тебе хочется дать мне пощечину, верно? Ох, ну давай, признайся. Я бы не стала тебя винить.

      Я одарила ее мрачной улыбкой и снова вернулась к книге.

      Книга Бытия… Исход… Левиты…

      – Скажи, что ты меня прощаешь, – она сжала мою руку. – Викарий и констебль посоветовали мне пойти в церковь и успокоиться. Вот я и пытаюсь это сделать. Но ты должна мне помочь.

      Я попыталась игнорировать ее, но это было нелегко. Она сунула ладонь мне под нос:

      – Пожмем руки. Я Поппи Мандрил. А кто ты, скажи, молю тебя?

      – Титания Боттом, – отозвалась я. Иногда я представляюсь такими именами, когда меня сильно злят.

      Женщина откинула голову и расхохоталась удивительно богатым, теплым и глубоким смехом, взлетающим в воздух и переплетающимся с органом.

      – Да ладно, – сказала она. – Я поставила достаточно пьес Шекспира, чтобы понять, когда мне морочат голову.

      Она постучала по правому колену – или, во всяком случае, по тому месту, где оно должно быть. Я впервые заметила, что у нее нет ноги. До сих пор плед хорошо скрывал отсутствие конечности.

      – И… извините, – сказала я, чувствуя себя идиоткой.

      – Не стоит, – ответила она. – Забавно, но это дает такую свободу. Ой, не надо смотреть на меня с таким скептическим сочувствием. Я устала от этих взглядов. Люди не знают, как себя вести со мной. Пусть у меня нет ноги, но голова-то есть.

      Должна признать – правда, неохотно, – что в этой женщине есть нечто, вызывающее во мне восхищение. Внезапно я решилась и протянула ей руку.

      – Флавия де Люс, – я посмотрела ей прямо в глаза, крепко пожала ладонь, молча извиняясь за свое нахальство, и попросила, не выпуская ее руку, – расскажите мне об Орландо. Мне так его жаль.

      Она внимательно рассматривала мое лицо.

      – Кроме того, мне любопытно, – добавила я.

      – Довольно честно, – заметила она. – Я тебе верю. Орландо был… моим протеже.

      Интересное слово. Я знаю, что оно происходит от французского глагола, означающего «защищать». Учитель органа, занимавшийся с Фели, мистер Колликут, всегда именовал ее своей протеже. По крайней мере, он так говорил, пока его не убили.

      Но если мистер Колликут когда-нибудь думал, что защищает Фели от чего бы то ни было, он был болваном. Моя сестра родилась с защитными инстинктами тигровой акулы.

      Нет, у этого слова есть другой смысл – «студент, ученик». Должно быть, так.

      – Вы его учительница? – уточнила я.

      Мисс Мандрил окинула меня взглядом с ног до головы, перед тем как наконец ответить.

      – В некотором роде да.

      За последние годы, наблюдая за моим другом инспектором Хьюиттом, главой полицейского участка в Хинли, я выяснила, что лучший способ выудить информацию – это держать рот на замке.

      Я ничего не сказала, и, клянусь Иисусом, это подействовало!

      – Орландо был очень талантливым актером, – объяснила