В могиле не опасен суд молвы. Алан Брэдли

Из реки выловили мертвеца!

      Все зашумели, стулья задвигались, ноги зашаркали. Не успели бы вы и глазом моргнуть, всех будто корова языком слизала, и слышался только гул удалявшихся голосов.

      – Пойдем, – сказала я, дернув Фели за рукав. – Время привести мой план в действие.

      – Я туда не пойду, – возразила она. – Мне нехорошо. Я хочу домой.

      – Я знаю, – ответила я, не ослабляя хватку. – Но подумай, что там через дорогу?

      – Утопленник, – вздрогнув, ответила она.

      – А еще?

      Она смотрела на меня с непонимающим видом.

      – Церковь! – сказала я. – А где церковь, там орган. Нет дыма без огня и так далее. Давай же, пойдем. У меня завяли уши. Мне нужна инъекция Баха.

      В лице Фели что-то изменилось. Это было еще не счастье, но что-то близкое к нему.

      Она встала, я взяла ее за указательный палец и повлекла к выходу. Первый раз я по своей воле прикоснулась к руке сестры с тех пор, как мне было девять месяцев и я училась ходить.

      Июньская погода радовала ярким солнцем, и нам пришлось прикрыть глаза ладонями.

      Мы пересекли улицу и по гравийной дорожке пошли к церкви.

      «Святая Милдред-на-болоте», – гласила надпись на старой табличке, и я затрепетала от удовольствия. В этот самый момент призрак каноника Уайтбреда может выглядывать из-за любого надгробия.

      Когда я перевела взгляд на колокольню, у меня возникло отчетливое чувство, что за нами наблюдают, но через секунду оно прошло. В церквях такое бывает.

      На пороге Фели, определив кратчайший путь к органу, устремилась к цели, а я села на скамью в начале центрального прохода.

      Нет другого места на земле, где присутствие мертвецов чувствуется так остро, как во влажном мраке пустой церкви. Если прислушаться, можно расслышать их дыхание. Знаю, это невозможно, мертвые не дышат – по крайней мере, в земном смысле слова. Но все равно их можно услышать.

      Я на полную мощность включила свой сверхъестественно острый слух. Эту особенность я унаследовала от покойной матери Харриет, и хотя обычно от этого только уши болят, иногда бывает и польза.

      Но если мертвецы и шептали что-то в тот день, они обращались не ко мне. Может быть, жертвы каноника Уайтбреда собирались поболтать вокруг алтаря, где их причащали. В конце концов, ведь на этом самом месте их отравили?

      Я заинтересованно уставилась на алтарь. Над ним что-то едва поблескивает? Если и так, то это нельзя пощупать. Дуновение теплого ветерка откуда-то снаружи или порыв воздуха от находящейся под полом батареи.

      Либо воздух, либо проявление древней святости, и готова поспорить, что скорее первое.

      В задней части церкви что-то несколько раз глухо стукнуло и зашелестело, и зазвучал орган. Я сразу же узнала пьесу: Бах «Искусство фуги».

      Сначала заиграла одна труба – словно высохшая кость запела себе колыбельную ночью в склепе. Но вскоре к ней присоединились другие кости, и ноты Баха игриво вспорхнули к стропилам и консольным балкам, словно эскадрон веселых, безумных летучих мышей. Изысканное сравнение,