В могиле не опасен суд молвы. Алан Брэдли

до того, как отец вернется в Букшоу из Лондона.

      При этой мысли у меня сжалось сердце.

      – Надеюсь, камера не пострадала, – сказал Хоб, – иначе Пиппин убьет меня, когда вернется домой.

      «Пиппин? Что за Пиппин?» – подумала я и вопросительно подняла брови.

      – Мой брат, – объяснил Хоб. – Он летчик. Маршрутная съемка. Он фотографирует северную Канаду для геологической экспертизы. Летает на «спитфайре». Это его камера. Я позаимствовал ее для эксперимента.

      Я видела гордость в глазах Хоба.

      Отраженная в полированной поверхности гроба, камера имела неземной вид: странный научный аппарат с другой планеты, возможно, предназначенный для того, чтобы следить вездесущим оком за нашим отсталым миром.

      И в то же время это был совершенно обычный «кодак» модели «Брауни шесть-двадцать». Они встречаются на каждом шагу. Каждый турист в любой английской деревеньке ходит с таким фотоаппаратом на шее, неистово фотографируя все подряд: старинные дома, амбары для десятины и каждую попавшуюся на пути утку.

      Но эта камера отличалась от других. В спуске затвора была просверлена крошечная дырочка, к которой крепилась рыболовная леска, проходившая через медные кольца на боку камеры.

      – Ты поняла, что это? – спросил Хоб, переступая с ноги на ногу от волнения.

      – Кабель, – ответила я, – разновидность дистанционного управления.

      – Воздушная фотография! – воскликнул он, не в состоянии и дальше сдерживаться. – Я сам это сделал! Тебе нравится?

      – Поразительно, – сказала я, чувствуя себя намного старше, чем на самом деле. – Потрясающе!

      Хоб купался в лучах моего одобрения, и в тот момент я поняла, что у него мало друзей.

      – У меня есть идея, – сказала я. – Давай отнесем пленку химику в проявочную. Я отдам ее от своего имени, а ты вернешь камеру брата на место. Он никогда не узнает, что ты ее брал.

      – Ты гений! – воскликнул Хоб, и я вынуждена была согласиться.

      Через несколько секунд катушка оказалась в моем кармане рядом с платком и тем, что выкашлял труп Орландо.

      Я мысленно похлопала себя по спине. В этот момент дверь в дальнем конце чердака тихо распахнулась и явился человек, с ног до головы одетый в черное. Видимо, он смазал сапоги маслом. Даже мой чуткий слух не уловил его приближения.

      Он удивился нам почти так же, как мы ему.

      – Хоб! – сказал он. – Что ты здесь делаешь? Я думал, ты играешь во дворе. Кого ты привел к нам домой?

      Я избавила Хоба от необходимости объясняться. Сделав аккуратный шаг вперед в лучших традициях леди, я протянула ладонь и обменялась с незнакомцем рукопожатием.

      «Удивительно сильные руки для гробовщика», – отметила я. Хотя, если подумать, ему приходится ворочать мертвые тела, словно мешки с картошкой.

      Он был одет в чистый, но поношенный костюм с потрепанными манжетами. «Постоянно трутся о гроб, – подумала я. – Честный рабочий».

      – Я Флавия де Люс, сэр, – представилась я. – Хоб немного повредил своего воздушного змея, и я помогла