Последнее Рождество на земле. Andrea Lepri

вроде телекамеры. Джеймс подумал, что кто бы то ни был, он не фильм снимает, вбежал в дом и схватил бинокль, чтобы рассмотреть получше. Незнакомец продолжал изучать лежащий внизу городок, но вдруг заметил, что Джеймс наблюдает за ним в бинокль, и тотчас исчез в вертолете, плавающая дверца захлопнулась, секундой спустя вертолет без труда развернулся и улетел, скрывшись за лесом, так же быстро как объявился. Джеймс озадаченно почесал в затылке, потом взглянул на лужайку, и вид полного разгрома поразил его, как удар. За два дня, думая о более важном, Джеймс не заметил, что люди своими сапожищами истоптали всю лужайку. Он сбежал по ступенькам и подошел к клумбам, не веря своим глазам, на клумбах не осталось ни одной живой травинки. Он поспешно прикидывал урон, когда неожиданный голос за спиной заставил его вздрогнуть.

      – Господин Робинсон? – обращался к нему какой-то юноша; на нем был желто-белый жилет «Федекс», в руках он держал объемистый пакет. Ветер медленно относил прочь пыль, поднятую на дороге фургоном. Разволновавшись за свои фиалки, Джеймс даже не услышал, как фургон подъехал.

      – Да…? – неуверенно отозвался он, размышляя что может быть в пакете, потом вспомнил, что сколько-то недель назад он заказал по интернету макет в масштабе долины Гизы в подарок сыну. Джеймс посчитал за счастье, что макет пришел именно сегодня, потому что, чтобы поднять Гарри настроение, ничего лучшего быть не могло, Джеймс был уверен, что вместо прогулки сын будет страшно рад провести утро, собирая макет. А Джеймс воспользуется случаем и попробует вернуть к жизни свои любимые клумбы, а очки они потом купят.

       Стивенсон выключил миниатюрный диктофон и с досадой бросил его на стол, стащил маску с лица и снял резиновые перчатки.

      – Никаких улик, вот черт! – сказал он, снимая шапочку с почти облысевшей головы.

      – …совсем никаких? – отозвалась Элен.

      – Ни одной улики! Все, что я могу сказать, так это, что мое изначальное впечатление подтвердилось и что смерть наступила примерно тридцать шесть часов назад, но тела ничего не говорят о причинах смерти.

      – И что теперь?

      – Не знаю, у меня такое впервые, – заявил Стивенсон, почти стыдясь своего признания.

      – Есть же токсикологический анализ, – обнадеживающе предложила Элен.

      – Он ничего не даст.

      – Откуда ты знаешь?

      – Пока ты пялилась в потолок и старалась не блевать, – объяснил ей судмедэксперт, указав на несколько пробирок, – я проверил ткани общепринятыми веществами, и безрезультатно. Мне остается проанализировать отобранные образцы несколькими особыми реагентами, но я уже знаю, что ничего из этого не выйдет.

      – И вывод? – встревоженно спросила Элен, расследование начиналось неважнецки.

      – Вывод, что не знаю, что и думать. Ничто не указывает, покончили ли они с собой или им ввели наркотики, или их отравили, или убили. У них слишком спокойный вид, ни один нерв не сократился. К тому же, они должны были сейчас окоченеть, а кажется, что не умерли, а спят.