Охота на овец. Харуки Мураками

одну и зажала в губах. Спохватившись, я торопливо поднес горящую зажигалку.

      – Хочу с тобой переспать, – сказала она.

      И мы переспали.

      3. Разблокированные уши. Продолжение

      Впрочем, ее настоящий звездный час еще не пробил. Два-три дня после этого она держала уши открытыми, затем вновь упрятала свои шедевры скульптуры за глухую стену волос и опять обернулась в простушку Так в раннем марте прямо на улице снимают пальто «на пробу»: не тепло ли уже? – и поспешно надевают снова.

      – Понимаешь, открывать уши еще не сезон, – объяснила она. – Мне пока трудно справляться с собственной силой…

      – Да мне, в общем, все равно, – не стал спорить я. Поскольку даже со спрятанными ушами она была совсем, совсем недурна.

      Иногда она все-таки показывала свои уши, и почти всегда это было связано с сексом. Стоило ей их открыть, секс с нею сразу приобретал какие-то загадочные свойства. Если в это время шел дождь – все вокруг пахло настоящим дождем. Если щебетали птицы, то щебет раздавался чуть ли не прямо в постели. Трудно объяснить как-то понятнее – в общем, так все и было.

      – А в постели с другими ты свои уши никогда не показываешь? – спросил я ее однажды.

      – Конечно, нет, – ответила она. – По-моему, никто даже не подозревает, что они у меня есть…

      – Ну, и какой же он – секс со спрятанными ушами?

      – Очень… по обязанности. Я вся как будто в газету завернута, ничего не чувствую… Ну и пусть. Обязанности выполняются – и слава богу.

      – Но с открытыми-то ушами – в сто раз лучше?

      – Конечно.

      – Ну и открывай тогда, – удивился я. – Зачем специально думать о чем-то плохом?

      Она посмотрела на меня в упор, потом глубоко вздохнула.

      – Похоже, ты действительно не понимаешь…

      Пожалуй, я и в самом деле слишком многого не понимал.

      Прежде всего, я не мог уяснить, почему она относилась ко мне по-особенному. Как ни старался, я не мог найти в себе ни замечательных черт, ни просто странностей, которые хоть как-то отличали бы меня от остальных.

      Когда я сказал ей об этом, она рассмеялась.

      – Очень просто, – сказала она. – Все потому, что ты меня сам захотел. Это – основная причина.

      – А если бы тебя захотел кто-то другой?

      – Ну, по крайней мере сейчас меня хочешь именно ты. И уже от этого становишься гораздо интереснее, чем сам о себе думаешь.

      – А почему я сам о себе так думаю? – осторожно спросил я.

      – Да потому, что ты живой только наполовину, – ответила она неожиданно резко. – А другая твоя половина так и остается нетронутой…

      – Хм… – только и выдавил я.

      – В этом смысле мы в чем-то похожи. Я блокирую свои уши, ты – живешь вполовину себя. Тебе не кажется?

      – Даже если ты и права, все равно – другая моя половина не так… ослепительна, как твои уши.

      – Наверное, – улыбнулась она. – Я смотрю, ты и в самом деле ничегошеньки не понимаешь…

      Утопая в улыбке, она подобрала