Охота на овец. Харуки Мураками

странное действие?

      Она долго молчала, уткнувшись взглядом в свои руки на столе.

      – Тут много всего перемешано, – очень тихо сказала наконец она.

      – Перемешано?

      – Нуда… Хотя, если коротко: я просто привыкла к той себе, которая не показывает ушей.

      – Получается, что ты с открытыми ушами и ты с закрытыми ушами – два разных человека?

      – Вот именно.

      Официанты убрали пустые тарелки и подали суп.

      – А ты можешь рассказать о той, которая с открытыми?

      – Вряд ли получится, слишком давно это было… Правду сказать, с двенадцати лет я вообще их не открываю.

      – Ну, работая моделью, ты все-таки их показываешь, верно?

      – Да, – сказала она, – Но там не настоящие уши.

      – Не настоящие уши?..

      – Там – заблокированные уши.

      Проглотив пару ложек супа, я поднял глаза от тарелки и посмотрел ей в лицо.

      – Можешь объяснить чуть подробнее про «заблокированные уши»?

      – «Заблокированные» – это мертвые уши. Я сама убиваю их. То есть я блокирую их – перекрываю им дорогу к сознанию, и… Не понимаешь?

      Я понимал с трудом.

      – Попробуй спросить, – сказала она.

      – «Убить свои уши» – это что, перестать ими слышать?

      – Да нет же. Слышать ты ими слышишь, все в порядке. Просто они мертвы. Да ты и сам это должен уметь.

      Положив ложку на стол, она выпрямилась, немного приподняла плечи, резко отвела назад подбородок, застыла так, напрягшись, секунд на десять – и наконец, уронив плечи, расслабилась.

      – Вот, теперь уши умерли!.. Сам попробуй.

      Неторопливо и тщательно я трижды проделал эти ее операции. Ощущения, будто что-то умерло, не появлялось. Разве что, пожалуй, вино побежало чуть быстрее в крови, вот и все.

      – Что-то никак мои уши не хотят умирать, – сказал я разочарованно.

      Она покачала головой:

      – Бесполезно… Видимо, когда нет нужды убивать – чувствуешь себя хорошо, даже не умея этого делать.

      – А можно еще поспрашивать?

      – Давай.

      – Сейчас я попробую собрать вместе все, о чем ты рассказала… Значит, до двенадцати лет ты живешь с открытыми ушами. Потом в один прекрасный день ты их прячешь. После этого и до сих пор их больше не открываешь. И когда их уже просто нельзя не открыть – ты «блокируешь» их, отключая от связи с сознанием… Так, да?

      Она радостно улыбнулась:

      – Именно так!

      – Что же случилось с твоими ушами в двенадцать?

      – Не торопись. – Она протянула обе руки через стол и легонько коснулась моих пальцев. – Прошу тебя…

      Я разлил остатки вина по бокалам и медленно осушил свой до дна.

      – Сначала я хотела бы узнать про тебя побольше.

      – Что, например?

      – Да все! Где и как ты рос, сколько тебе лет, чем занимаешься – ну, в таком духе…

      – Скучно рассказывать. Все так банально, ты просто заснешь, не дослушав.

      – А я люблю банальные темы.

      – В моем случае все банально настолько, что не понравится никому.

      – Ладно, – засмеялась