Пушки царя Иоганна. Иван Оченков

несколько минут после того как послов увели, в покои вошел гетман. Владислав сам даровал ему право входить без доклада, но на этот раз немного поморщился от бесцеремонности старого солдата.

      – Я слышал, что ваше высочество приказали арестовать посла и его людей? – без предисловий начал Ходкевич.

      – Мы полагаем, что они шпионы… – начал было Казановский, но гетман прервал его:

      – Молодой человек, я разговариваю с королевичем!

      – Я совершенно согласен с паном Адамом, – поспешил заступиться тот за своего любимца, – кроме того, они не арестованы. Им всего лишь временно отказано в возможности вернуться.

      – А какая разница?

      – Как только мы окажемся у стен Москвы, я отпущу Ртищева и его людей.

      – Если бы речь шла только о московитах, я бы согласился с этой мерой, – задумчиво сказал Ходкевич, – однако герцог Иоганн Альбрехт – имперский князь и рыцарь! Такое обхождение с послами может его оскорбить.

      – А разве он не убил Чаплинского, посланного к нему королем Сигизмундом?

      – Наглая ложь! – отрезал гетман. – Чаплинский погиб во время честного поединка, через полгода после его посольства. К тому же он был дурак и имел неосторожность оскорбить герцога. Поэтому я в очередной раз вынужден предостеречь ваше высочество от столь опрометчивого шага.

      – Меня тоже оскорбляют подобные пасквили! – поджал губы Владислав и кивнул на продолжавшую лежать на столе прокламацию.

      Ходкевич машинально глянул на листок и отметил про себя, что самые скабрезные картинки королевичу не показывают.

      – Ваше королевское высочество, – начал он, – когда-то великий предшественник вашего отца, король Стефан Баторий, возил за собой целую типографию, и всякий раз одолев войска царя Ивана, а иной раз и потерпев поражение, тут же приказывал отпечатать листок, в котором превозносил свою победу и обличал коварство и трусость московитов. Иоганн Альбрехт хотя и не возит за собой типографию, делает то же самое. Заняв Ригу, он тут же отправил во все европейские страны бюллетени о том, что взял Белую крепость, Смоленск, Ригу и разбил войска вашего отца. Но все, что в них было написано, – чистая правда! Включая то, что Рига сдалась без боя, а командовавший гарнизоном Белой крепости Чаплинский был пьян. Не говоря уж о том, что в них не было ни одного оскорбления в адрес святой католической церкви или вас с отцом. Что касается этих пасквилей, то нет никаких оснований связывать их с именем герцога! По моему приказу проводили расследование, и теперь я могу с уверенностью утверждать, что послания герцога и эти картинки – напечатаны на разной бумаге и разным шрифтом, не говоря уж о совсем примитивных лубках, подписанных от руки. Так что пока у нас нет ни малейшего повода связывать их появление с именем Иоганна Альбрехта. Если наш поход закончится удачей и вам удастся захватить его, то мы, возможно, сможем пролить свет на обстоятельства появления этой мерзости, но пока же заклинаю вас не упоминать о них ни словом, ни делом!

      – Ясновельможный пан гетман, – сухо отвечал ему Владислав,