Дом над Волгой (сборник). Александр Малиновский

верно ведь? А потом вдруг слышу: кто-то дышит там. Я на цыпочках, перепугалась: убить ведь могут… на улицу – и к вам.

      – Ну, что, Сашка, – сказал Головачёв очень спокойно, будто это привычное какое дело, – пойдём посмотрим?

      Мазилин вначале как-то нервно дёрнулся, а потом чересчур, как показалось Шурке, воинственно выкрикнул:

      – Знамо дело, пойдём, ружьецо у тебя где, дядь Вань?

      Он обвёл избу решительным взглядом, увидел у себя за спиной высоко на стене висевшее на двух гвоздях ружьё и полез доставать.

      – Хошь у меня и ладанка на груди, а так надежнее!

      – Да не чуди, хватит и лопаты, – усмехнулся Головачёв.

      – Вань, – сказала бабушка, – боюсь я.

      И кротко посмотрела на мужа.

      – Ничего, будьте дома. И ты, Серёжа, пойдём на всякий случай. И они ушли.

      Вернулись быстро. В плетне, отделявшем двор Головачёвых от Пупковых, была калитка.

      – Вот ведь холера какая, сиганул так, чуть кубанку с головы не сшиб, – говорил возбуждённо Мазилин.

      – Чего же не стрелял? – насмешливо спросил Шуркин дед.

      – Да ведь я хотел, а потом он меня в снег смахнул, в сугроб, пока то да сё, темнотища такая…

      Из разговоров выяснилось, что, когда деда Ваня вошёл в сени с лопатой, вор выскользнул в открытую дверь за его спиной – и был таков.

      Сели снова играть. Не прошло и полчаса, как неожиданно явился гость – Борька Жабин, новый приятель Серёжи. Он недавно приехал из Зуевки с родителями и начал работать на стройке подсобным.

      Раскрасневшийся Борька шумно разулся и подсел к играющим. Это был крепкий парень, широколицый, с тёмными цыганскими глазами. Волосы его, длинные и очень подвижные, лежали на голове ровно. Когда он низко наклонялся, они спадали вниз и закрывали лицо до подбородка. Жабин в такие моменты, привычно и не спеша мотнув, как лошадь, головой, одним движением укладывал их на место.

      – Давно играете? – спросил Борька, взмахнув головой, и задержал её в неестественно поднятом положении, стараясь оставить волосы дольше обычного закинутыми назад. Так он выглядел несколько горделивым.

      – С семи часов, – ответил дядька Серёжа.

      – А сейчас уже девять, – подытожил зачем-то Жабин.

      Игра шла своим чередом, а Жабина почему-то тянуло на разговор.

      – Мороз-то на дворе какой, – ни к кому не обращаясь конкретно, сказал он.

      У Шурки семечки закрыли сразу почти всю карту, близилась развязка и он не отрывал глаз от стола, перестав наблюдать за Жабиным.

      Вдруг Мазилин встал и что-то сказал Шуркиному деду шёпотом в ухо, важно изобразив из левой ладони подобие рупора.

      Иван Дмитриевич, ни на кого не глядя, кивнул головой. И Мазилин тут же вышел из избы.

      Жабин быстро встал и направился к выходу.

      – Сядь, – веско, не глядя на Борьку, сказал дед. – Ты никуда не выйдешь, дверь снаружи закрыта на замок.

      – С чего это? – нервно спросил Борька.

      – Придёт Мазилин, тогда скажем.

      …Мазилин вернулся быстро.

      – Он это, дядя Вань, он, вот стервец,