Великая княгиня. Юрий Сбитнев

к небесам, недвижимо стоял молодой паробец в русской одежде, в красной, отороченной беличьим мехом мирской скуфейке. Константин неслышным шагом подошёл и встал на колени одесную юноши. Лицо игумена оказалось как раз с бортовым краем за хвостовым оперением сирина. Воздух, рассекаемый крыльями птицы, упруг и необыкновенно сладок, так ему казалось. А думы его были далеки, неопределённы и все в прошлом…

      …Каждую субботу на заутрене в Киевской лавре читают акафист Божьей Матери на греческом языке, а за ним долгую-долгую молитву о спасении Царственного града от варваров. В пору, когда пришёл на Русь Константин, в лавре было большинство русских насельников, многие из которых греческого языка не знали, да и те, кто ведал, не проникали в глубинный смысл молитвы. Молились истово, со слезами на глазах, заполняя до краёв души торжественным слогом чужой речи. Для русского человека в храмовой службе главное не понять произносимое Слово, но внять его всем существом своим, всею наивностью сердца. В сугубой молитве наедине с Богом принимает русич каждое молитвенное слово сердцем и бережёт в душе своей, не изрекая.

      В той долгой субботней молитве необыкновенно много жестоких слов, и все они обращены на искоренение рода нечестивых, подлых варваров, мерзкого их князя, содружника беса… С первой субботней заутрени, на которой присутствовал Константин, не переставало удивлять душевное участие русских в этой молитве. В ней, сочинённой византийским проповедником, жестоко, унизительно, с великим пренебрежением говорится о их предках. В ней запечатлён бывший в стародавние времена поход киевского князя Игоря.

      На его голову и на всех воинов русских (предков молящихся) обрушен неистовый гнев правоверного ромея в долгом потоке жестоких и уничижительных слов. Два века прошло с тех событий, многое изменилось в греческом и русском мире, но всё так же звучит в христианских храмах Руси карающая сила молитвы, открыто презирающая и унижающая русских! А их потомки смиренно принимают днесь беспощадную силу проклинающих слов… Что это? Врождённая покорность раба, так необходимая нынче в миссии византийской церкви в стране незнаемой? Или это нечто другое, некая тайна, не постижимая цареградским монахом?.. Не под силу понять это Константину…

      Ровно двадцать лет назад тогдашний константинопольский патриарх Иоанн IX Агапит поставил митрополитом на Русь одного из своих приближённых – диакона Михаила. С ним отправились в страну загадочную двенадцать посвящённых в сан недавних выпускников главной цареградской богословской школы. Среди них – Константин.

      Владыка Михаил, наставник строгий, подчас и суровый слишком, не позволявший в отношениях и малого панибратства, всегда готовый к серьёзным беседам и увещеванию, дозволял себе единственную шутку, называя сопутников двенадцатью апостолами. Имея до посвящения в митрополиты скромный сан дьякона, Михаил служил патриаршим сакелларием в церкви Святой Софии Царьграда. Однако рукоположение в митрополиты Руси его