Страна расстрелянных подсолнухов. Григорий Жадько

и не были похожи на праздничный салют.

      На этот раз мы дошли без приключений. Еще не рассвело. Необходимо было занять позицию у дороги. Ни окопов, ни укрытий не было. «Чего ждем? – мелькнули тревожные мысли в голове. – Дорога пустынная». Нас предупредили, что если сильно припрёт, то отойти мы могли только в ближайшую рощицу с озерцом, и по рации подтвердить отход.

      Минут через пятнадцать подогнали ещё каких-то, не лучше нас, оборванцев из-под Богодуха.

      – Харьковчане – братаны!

      – Привет пацаны! Повоюем!?

      Они на одной стороне, мы на другой. Главное не перемешаться. Стало сразу спокойней. Дружеское плечо. Немного отлегло. Мы не одни. Договорились если что помочь землякам. А что делать дальше, какая у нас задача, не объяснили. Они знали не больше нашего.

      Наконец нам поступила команда врыться в землю. Стали окапываться, травить анекдоты, курить. Не выкопали и трети положенного, как с рассветом нас накрыло. И сильно накрыло.

      – Ни хрена себе!

      – Бля! Они что там? Ох*ели!?

      – Дышать уже нечем!

      Сепара минут десять гвоздили тяжелой артиллерией. Деревья переламывало или выворачивало с корнем, и они хлестко падали на дорогу. «У-х-х! Джи-и-иик!» Или мягко валились в лес, ломая кустарник. Богодуховские пропали, мы остались одни.

      Когда совсем рассвело, сепара обнаглели и по нам, помимо артиллерии, стали работать вражеские снайперы. «Вжик-вжик». Неприятно. Мины из-за косогора взлетали и сыпались на голову; выметали косой все живое, жестко воняли тротилом, дымились воронками. Мы не огрызались. Непонятно было куда стрелять. Врага не было видно. Минометная батарея стреляла из-за пригорка, тяжелая батарея тем более была нам не доступна, а снайперы хорошо замаскированы. Наши окопы получились такие мелкие, что головы, было не поднять.

      – Наверно мы у них в тылу, – предположил Новиков. – Со всех сторон лупят. Как в мышеловку залезли.

      Спустя полчаса, из перелеска, лязгая гусеницами, выехала БМП -1. Она была обложена мешками с песком и дополнительно на бока, были навешены, приварены металлические решетки. БМП рывком развернулась и нахально и безнаказанно стала обстреливать нас издалека. 73- мм гладкоствольное орудие неторопливо и методично посылало в нашу сторону осколочно-фугасные снаряды. А мы имели автоматы и самое сильное вооружение – подствольник у командира роты. Хоть бы пару гранатометов были на такой случай. Но об этом приходилось только мечтать. Мы жались в наши мелкие канавы больше похожие на могилы. Сзади маячил спасительный лес. Он был в ложбинке, чуть ниже и не просматривался со стороны сепаров.

      – Да еб*ный в рот. Сколько можно! – крикнул кто-то. – Просто так умирать не хочется!!

      Мы как по команде подхватили раненых и откатились в рощу. Попрятались за стволы деревьев, начали вновь окапываться, а кто ранеными занялся. Старлея еще в самом начале контузило при взрыве, он был бледный и вращал глазами как ненормальный, но держался. Петров отрапортовал по радиостанции,