Страна расстрелянных подсолнухов. Григорий Жадько

«дважды два», для них уже высшая математика.

      Наученные опытом, мы сделали обалденный крюк, прошли две кленовые рощи, поле подсолнухов, забрели на брошенную ферму; в темноте чуть не заблудились и пришли в лагерь с обратной, западной стороны. Нацгварды просто охерели, когда увидели нас. Глазам не поверили, рожи вытянули. Ребятам потом шепнули, что нас уже списали, подчистую. «И здрасьте!!! Это мы! Покойнички явились!!!»

      Видать по привычке, нацгварды, гурьбой кинулась на нас, но после пары очередей в воздух попряталась – боезапас-то при нас был. А решительности, злости у нас было, хоть отбавляй. Появились они спустя минуту как шелковые.

      – Ужин, проходите! – сквозь зубы цедили они и даже делали подобие кривой улыбки.

      – Не прошло и не надо, – язвил Гаврилов. – Смотрите рожи тяпками сделали, как будто ничего и не случилось.

      – Ты бы видел свою, – бросил Новиков. – Без автомата все попадают.

      – Только силу и понимают.

      Я вспомнил. Нацгварды как-то обмолвливались, что нас всех вместе с мэром Кернесом надо закопать, – воздух чище будет. И вообще жесткости не хватает. Даже с друзьями не говоря про нас.

      – Нечего на Запад молиться и подаяние с руки принимать. С еврошлюхами разговор должен быть короткий: «…что хотим, то и будем делать, а если будут выделываться, то немного пощекочем, трубу газовую рванем. Пусть померзнут, подумают как себя вести!».

      Харьковского мэра подстрелили 28 апреля, но он чудом выжил. Снайпера конечно не нашли. Наш город всегда был у новых властей на особом счету. Уж очень он был независимый. Призывники из Харькова, не вписывались в новую европейскую модель Украины. Раз с Европой надо было пока вести себя осторожней, нацгварды свирепствовали, вымещали злобу на нас, искали повод размазать по стене, и часто им это удавалось.

      – Вообще на войне, дедовщины, избиений, издевательств не должно быть, по определению, – делился я с Новиковым своими выстраданными мыслями.

      – Это ты на счет нацвы?

      – Ну да. Но это если в бой идут вместе. Как там уследить. Первый такой поход закончился бы для нацгвардов очень печально. Мало кто из него бы вернулся живой.

      – Да они в атаку, ни за какие деньги с нами не пойдут.

      – Это точно. А хотелось бы.

      – И не мечтай. Гаврик их еще на подходе всех перекрошит.

      – Не сомневаюсь. Я боюсь, как бы он их здесь не начал гвоздить.

      Момент истины

      На следующий день к нам в расположение прибыла еще одна маршевая рота из западных районов Донецкой области, что были не под властью сепаров. Пацаны были из Волновахского, Бахмутского и Покровского районов. Их привезли, как и нас под кнутом. Многие их родственники и товарищи воевали на той стороне. Так что им было хуже, чем нам, и ненависть нацгвардов естественно перекинулась и на них. Мы почувствовали облегчение, но злость и бессилие перед новым беспределом никуда не делись. Мы подружились с донецкими, рассказали о творящихся безобразиях и поведали, что нам уже довелось пережить.

      – Будем вместе держаться!

      – Будем.

      Первая