Прощание славянки. Александр Ушаков

декларации, – окончательно раскроет глаза народным массам Европы на действительные источники насилий и угнетения, от которых они страдают, и теперешня вспышка варварства будет в то же время и последней вспышкой!»

      Так и хочется спросить:

      – А зачем же вы против нее в таком случае выступали?

      Интересно было бы узнать и то, какие это народные массы страдали в той же процветающей во всех отношениях Германии, которая становилась одной из самых развитых стран мира?

      Более того, именно эти самые «народные массы» были настроены весьма воинственно и мечтали о мировой гегемонии Германии.

      В то самое время, когда большевики покидали Думу, министр иностранных дел Сазонов задумчиво сидел в своем кабинете.

      А задуматься было над чем.

      Начало, по сути дела, войны против Сербии, лишний раз напоминало о том, что золотое время дипломатии, когда любая многозначтельняа пауза в разговоре имела значение, закончилось.

      Да, он еще мог предвидеть события, но уже не мог ими управлять.

      Не могло его не тревожить и заявление Георга V брату германского императора Вильгельма II принцу Генриху.

      – Мы, – сказал он, – приложим все усилия, чтобы не быть вовлеченными в войну, и останемся нейтральными…

      Министр пожал плечами: с одной стороны, «мы останемся нейтральными», а с другой – приказ Морского министерства о задержке демобилизации во флоте.

      Вот и пойми этих англичан.

      Интересно, что они запоют, если правительство Бельгии примет переданную ему сегодня через МИД составленную начальником Генштаба Германии Мольтке ноту с требованием пропустить германские войска к французской границе через бельгийскую территорию?

      А вот французы радовали.

      В этот день их Совет министров постановил прекратить отправку войск в летние лагеря, отменить предоставление отпусков офицерам и солдатам и усилить охрану пограничной полосы.

      Было введено в действие и «Положение об угрожающей опасности».

      Но точно также он понимал и то, что все дело было не в Австро-Венгрии (чего она одна стоила?), а в стоявшей за ней Германии.

      Как это было не печально, но министр прекрасно знал и то, что уступать было нельзя.

      Уступив еще раз, Россия могла потерять титул великой державы и получить статус державы второстепенной.

      К тому же, Сазонов был хорошо знаком с планом Шлиффена, и прекрасно понимал: самолюбие самолюбием, но бить немцы будут не по нему, а по живым людям.

      Когда он вышел из министрества, на него набросилась целая толпа возбужденных журналистов.

      «Для этих главное сенсация! – брезгливо поморщился Сазонов. – А там хоть трава не расти!»

      Вслух же он сказал:

      – Пока еще ничего не ясно. Но я хочу вас попросить вот о чем: вы можете метать молнии в Австрию, но ни в коем случае не трогайте Германию!

      Журналисты на мгновенье замолкли, ожидая от министра более пространных комментариев, однако тот, как показалось многим, обреченно махнул