Прощание славянки. Александр Ушаков

сербского ультиматума, составленного графом Форгачом, положившего начало цепной реакции объявления войны.

      Меньше, чем через год, Франц Иосиф предложил Тисе пост министра иностранных дел империи.

      Тот вежливо отклонил лестное предложение.

      – Влиять на иностранные дела, – объяснил он, – позволяет мне и нынешний мой пост из Будапешта, но покинуть Будапешт означало бы для меня уйти из венгерской политической жизни. Осуществление моих планов и их завершение важно и с точки зрения консолидации международных позиций Монархии…

      В преемники Берхтольда Тиса предложил своего близкого соратника Иштвана Буриана, который и возглавил внешнеполитическое ведомство империи на Бальхаузплац.

      В манифесте, обнародованном в день начала войны с Сербией, император-король взял на себя лично всю ответственность за предпринятый шаг.

      – Я, – заявил он, – все взвесил, я все обдумал!

      Как покажет жизнь, несмотря на свой 60-летний опыт царствования, в целом благополучного, благодаря осмотрительности самого монарха, Франц Иосиф обдумал и взвесил далеко не все.

      Но как бы там не было, ярый противник войны, Тиса, превратился в ее не менее ярого сторонника. Что, в конце концов, и привело его к столь трагической кончине.

      Как мы уже говорили, его убили восставшие солдаты в Будапеште в ноябре 1918 года.

      Как того и следовало ожидать, австрийский ультиматум вызвал озабоченность и у высшего военного командования России.

      В полдень 24 июля начальник Генерального штаба генерал Н.Н. Янушкевич вызвал начальника мобилизационного отдела генерала С.К. Добророльского.

      – Судя по всему, – сказал он, – нам придется объявить мобилизацию Киевского, Одесского, Московского и Казанского округов. Мы пойдем на мобилизацию только против Австро-Венгрии, дабы не дать Германии повода вступить в конфликт. Как у нас обстоят дела с готовностью?

      – Никак! – ответил несколько озадаченный таким вопросом генерал. – В Генштабе существуют планы частичной мобилизации только против Турции и Швеции. Вариант действий только против Австро-Венгрии рассматривался правительством в 1912 году и был отвергнут…

      – Почему? – удивился Янушкевич.

      – Тогдашний премьер Коковцов, – ответил генерал, – посчитал, что наши противники расценят как саму войну все наши подготовительные действия, как бы мы их ни назвали, поскольку мобилизация остается мобилизацией. В отсутствии у нас плана мобилизации против Австро-Венгрии сыграла свою роль и наша уверенность в том, что без поддержки Германии Вена никогда не отважится на войну с Россией. Да и мы нападать на Австрию не собирались…

      Янушкевич только покачал головой.

      Если называть вещи своими именами, то расчет был на извечное русское «авось».

      Авось не нападут, а если нападут, то, значит, так суждено.

      Но больше всего в этой истории поражает то, что начальник Генерального штаба даже не имел об этом представления!

      Не в меньшей мере странно