Прощание славянки. Александр Ушаков

ли Англия в случае австро-сербского конфликта оказать умиротворяющее воздействие на Петербург.

      – Если австрийские меры в отношении Сербии будут проведены в определённых рамках, – последовал обтекаемый ответ, – то будет сравнительно легко склонить Петербург к терпимости. Но это вовсе не означает того, что Австрия должна преступать определённый предел. В противном случае славянские симпатии могут побудить Россию обратиться к Австрии с чем-либо вроде ультиматума…

      В конце беседы Грей снова заверил Лихновского, что сделает «всё возможное, чтобы предотвратить войну между великими державами».

      Обратите внимание, Читатель, на тот интересный факт, что, если в беседах с Бенкендорфом Грей выступал отъявленным пессимистом, то на встречах с Лихновским он выглядел самым настоящим оптимистом.

      В результате этого оптимизма Лихновский сообщил в Берлин, что Грей «был настроен весьма уверенно и в бодром тоне заявил, что не имеет оснований оценивать положение пессимистически».

      И это он писал о человеке, который буквально в тот же самый день говорил Бенкендорфу, что «известия, получаемые им из Вены, ему не нравятся».

      – Конечно, – ответил посол, – если Австрия попытается использовать убийство наследника, то общественное мнение в России не останется равнодушным.

      – Именно поэтому, – согласно кивнул Грей, – положение и представляется мне очень серьёзным.

      Беседы с Греем дали Бенкендорфу основания доложить в Петербург: «Его впечатления относительно намерений Берлина, почерпнутые из многих источников, являются не особенно благоприятными».

      Возникает вопрос: почему, предупреждая Петербург, Грей не сделал предостерегающего заявления для Берлина?

      Почему он даже не попытался осадить Берлин, прекрасно понимая, что он взял курс на войну.

      Почему он не повторил опыта 1911 и 1912 годов?

      Боялся «пацифистского» крыла кабинета, которое подняло бы шум по поводу угроз по адресу Германии?

      Возможно, что это было именно так.

      Но точно также справедливо и то, что избранная Греем линия поведения не только не способствовала сохранению мира, но и поощряла немецкую агрессию.

      Что он должен был сделать, если хотел сохранить мир?

      Грей это прекрасно знал из собственного опыта.

      Когда в 1911 году, в момент агадирского кризиса, возникла угроза общеевропейской войны, английское правительство через самого Грея предупредило Германию, что Англия выступит на стороне Франции. И Германия ретировалась.

      Точно так же обстояло дело и в конце 1912 года, когда заявление Англии о том, что она не останется нейтральной мгновенно отрезвило и Германию, и Австро-Венгрию.

      И теперь Грею было достаточно рассеять в Берлине иллюзию о том, что Англия останется нейтральной в надвигавшейся европейской войне.

      Но министр этого не сделал.

      На что он надеялся?

      Что война ограничиться участием Сербии, России, Германии и Австро-Венгрии, а интересы Британии останутся неприкосновенными?

      Если