Возвращение из Трапезунда. Кир Булычев

сутки. Было принято постановление о сдаче офицерами личного оружия и отправлена депутация к Колчаку с требованием, чтобы и он подчинился решению масс.

      Коля как раз был у Александра Васильевича, в тот день мрачного и злого. В каюте находился и контр-адмирал Лукин, которого Совет и делегатское собрание назначали новым командующим флотом.

      Тогда и заявилась комиссия с требованием сдать оружие.

      Комиссия была разномастная. В ней состояли прапорщики, матросы и даже телеграфист – все страшно возбужденные и поддерживавшие свою решимость некой совместной ритуальной ненавистью к адмиралу.

      Колчак выслушал слишком громкое, считанное с бумажки постановление. Он был спокоен.

      Он снял со стены свою георгиевскую саблю. Но, вынимая ее из ножен, он двинулся к группе революционеров, стоявших в дверях. Прапорщик Легвольд протянул руку, намереваясь взять саблю.

      – Погодите, – сказал адмирал мирно. – Следуйте за мной.

      Комиссия послушно пошла за адмиралом на верхнюю палубу.

      Там стояли группами матросы – в стороне несколько офицеров. «Свободная Россия» была настроена нейтрально.

      Адмирал подошел к борту. К нему были обращены сотни глаз.

      – Слушайте мой приказ, – сказал он высоким голосом. – Во избежание дальнейших насилий над офицерами и подчиняясь постановлению делегатов флота, я предлагаю офицерам добровольно сдать свое оружие, себя также лишаю оружия…

      Он сделал паузу. Было тихо так, что ленивые удары небольших волн в борт линкора казались громкими. Кричали чайки – потом и они смолкли, будто подчинились торжественности минуты.

      – Я отдаю мое оружие морю! – воскликнул адмирал.

      Он выхватил саблю из ножен, поцеловал ее клинок и широким жестом кинул ее за борт.

      Палуба ахнула – это была реакция не только на вызывающий поступок адмирала, но в нем выразилась и жалость к сабле – такой красивой, дорогой, георгиевской сабле, сделанной на заказ златоустовским мастером. И этот жест уже к вечеру стал известен последнему мальчишке в Севастополе, а завтра всей России. «Вы слышали, как адмирал Колчак бросил в море свое георгиевское оружие?..»

      Колчак резко обернулся к маленькой кучке только что очень уверенных в себе людей. Он победил комиссаров, понимая, что слаб для открытого возмущения.

      Повернувшись, как на параде, Колчак пошел к трапу – каблуки зацокали по ступенькам.

      Коля Беккер, спеша, прежде чем спадет колдовство момента, отстегнул от портупеи кортик и побежал к борту.

      – Лейтенант, вы куда? – крикнул вслед опомнившийся Легвольд.

      Но Беккер уже успел выкинуть свой кортик за борт и смотрел, как он косо и четко, не подняв и капли, рыбкой вошел в воду.

      Жест Беккера вернул всех к действительности.

      Коля хотел уйти следом за адмиралом, но его остановил один из членов комиссии, человек немолодой и очень громогласный:

      – Молодой человек, вам велели сдать оружие, а не передать рыбам.