Возвращение из Трапезунда. Кир Булычев

послал своего спутника с лошадьми вперед, а они с Андреем прошли еще версты две лесом до хижины. По дороге они больше уже не спорили, а говорили о вещах обычных, будто расстались всего неделю назад, – о тете Марусе, о Беккерах. Но более всего Андрея изумили новости о Маргарите.

      Оказывается, ее исключили в пятнадцатом году из гимназии. И не зря. Теперь она считается среди одесских эсеров одним из первых людей. Злая, худая, как увидит врага революции – сразу норовит его расстрелять…

      – Ну уж ты и преувеличиваешь, – рассмеялся Андрей.

      – Почему?

      – Потому что у нее папа судовладелец.

      – А у Софьи Перовской? А у Александра Ульянова? У них папы генералы – а каких крошек вырастили! Подожди, доедем до моего убежища, я тебе такое покажу, что просто ахнешь!

      – А о Вревском не слышал?

      – Говорят, он в Киеве. Но ты не думай, что все обошлось, – мне кажется, Вревский до конца жизни будет тебя искать. Раз он считает тебя убийцей.

      Некоторое время они шли молча. Потом, как бы завершая разговор, Ахмет произнес:

      – Ты свои великоросские взгляды с моими аскерами не обсуждай. Они в гимназии не учились. А если в гнев войдут, зарежут тебя, мон шер ами, поздно будет расстраиваться. Мне и без того трудно объяснять, почему я русского к нам в лес привел. Им даже девушку нельзя, даже брата нельзя – а тебя привел, ай, как нехорошо!

      – Я могу пожить в лесу отдельно от вас, – сказал Андрей.

      – Не говори своих обычных глупостей!

      – Спасибо, Ахмет.

      – А я хотел спросить: если придет время, что я буду бежать и скрываться, ты тогда скроешь меня в своем доме, дашь приют беглому крымскому татарину?

      – Посмотрим, – сказал Андрей. Возражать было бы глупо.

      Когда они пришли в отряд, аскеры уже спали, их встретил только дежурный, который если и удивился приходу Андрея, виду не подал.

      Воины Ахмета жили в двух деревянных сарайчиках, наверное, они остались от чабанов, что пасли здесь овец. Каменную сторожку занимал Ахмет.

      Ахмет провел Андрея в сторожку. Вскоре его адъютант, задав корм коням, принес чайник и чашки. Ахмет снял башмаки и переобулся в мягкие желтые мешты.

      – Ты не демократ, – сказал Андрей.

      Они сидели на больших войлоках. Адъютант разливал чай и передавал чашки старшим.

      – Ты обещал что-то показать, – сказал Андрей.

      – Допьем чай, не спеши. Я не демократ, – сказал Ахмет.

      Часовой, заглянув снова, спросил, будут ли они есть мясо. Только холодное. Они отказались.

      Ахмет поднялся, снял с низкой полки плоский кожаный кошель.

      Из него вытащил свернутый вдвое номер «Синего журнала». Раскрыл его и передал Андрею, а сам взял с пола керосиновую лампу и поднес к странице, на которой раскрыл журнал, чтобы Андрей мог разглядеть фотографию.

      На фотографии была изображена Маргарита.

      Если бы Андрей не ждал увидеть именно ее, он никогда бы не догадался, что видит девицу, так влюбленную в Колю Беккера. Маргарита сильно похудела – высокие скулы были туго обтянуты