Бумажные доспехи. Ярослава Осокина

нужно? Чтобы я сказал, что ты на самом деле молодец и все сделал правильно? Ты везде пытался решить силой, а тебе нужны мозги. Ты их не пробовал включать?

      – Я не везде… силой, – огрызнулся Донно. – Вот, с Робертом, я… попробовал иначе.

      – И как, получилось?

      Донно задумался – получилось ли? Ведь он упустил, проморгал основное, и что будет дальше, пока было непонятно.

      – Я не знаю, – признался он.

      Джек закатил глаза.

      – Что мне делать, Джек?– спросил Донно. – Я не вижу, зачем все это нужно теперь. Вообще ничего не знаю, и…

      Он замолчал, не в силах выразить словами пустоту, которая постепенно вытесняла все, что у него было внутри.

      Джек закусил губу, задумавшись. Потом спокойно посмотрел на Донно.

      – Забей, – сказал он.

      – Что?..

      – Забей, говорю, – терпеливо повторил Джек. – Лучший выход из любой ситуации.

      «Идиотские у тебя советы, Джек», – сонно пробормотал Донно, просыпаясь.

      Подушки пахли цветами. Лиловый тонкий хлопок белья, чужая комната.

      «Твою ж мать», – вырвалось у него.

      Длинное утро Морген

      Сначала Морген насмешило тихое ругательство, вырвавшееся у Донно, едва тот проснулся.

      Потом она рассердилась и ткнула его пяткой пониже спины.

      – Если ты сейчас скажешь, что это было ошибкой, я выкину тебя в окно, – предупредила Морген.

      Донно развернулся к ней, обреченно оглядел и ее – под тонким одеялом одежда не угадывается – и себя – аналогично. Закрыл глаза и вздохнул.

      Ничего не помнит, поняла Морген.

      Впрочем, углубляться в мысли не захотелось – если вчерашнее неистовое стремление Донно к теплу и близости были понятны, то зачем она сама в это полезла… сейчас Морген казалась себе жалкой: то ли воспользовалась его слабостью, то ли чересчур сильно влезла в проблемы пациента.

      Нет-нет, все прекрасно, что он ничего не помнит.

      – Но это было ошибкой, – тихо сказал он. – Ты не должна была забирать меня из больницу. Ночь в палате я бы как-нибудь перетерпел.

      – Ты… – Морген запнулась, не зная, как сказать. – Ты слишком круто о себе думаешь. Ты вообще бредил на ходу и даже не знал, где находишься.

      – Морген, – мягко остановил ее Донно. – Я бы пережил. Не впервой. Не надо было меня жалеть.

      Он криво улыбнулся, видимо, пытаясь показать, что тот разбитый и неправильный человек вчера склеился бы сам по себе. Морген изо всех сил врезала по его лицу подушкой – он только охнул, не уворачиваясь.

      – Я сейчас уйду, Морген, – тихо сказал он. – Я честно не думал, что до такого дойдет, и… надеюсь, у тебя все в порядке? Я тебе не повредил?

      Его дурацкая пустая заботливость взбесила Морген, и она проглотила едва не сказанное: «Да ничего ведь и не было». Пусть думает, что было, и волнуется.

      Вчера… то есть, конечно, уже сегодня утром, часа в четыре, после откровений в машине, Донно задремал, и Морген с трудом растолкала его, чтобы довести до квартиры. Лифта у них в доме не было, и на третий этаж Морген почти