Евангельские идеалы и исторические реалии церковного пути. Епископ Дионисий Алферов

св. Кирилл Александрийский откровенно писал: “Когда оскорблен Бог в Его почитании, тогда быть милосердным небезопасно и даже весьма вредно. Пусть тогда исчезнет закон сочувствия и удалится сила естественной любви и все, что относится к человеколюбию, чтобы посредством благочестивой жестокости воздано было почитание Богу. Не благочестивым ли назовешь ты делом, чтобы немилосердно наказывались совершившие неизвинительное отступничество?” (цит. по [3], стр. 387).

      Эти слова в значительной степени отражают общий дух эпохи. После императора Константина постепенно ересь стала считаться самым тяжким из всех зол, богопочитание всюду ценилось выше милосердия к ближнему и уважения его свободы. Не избежал такой расстановки ценностей по значимости и сам Златоуст. В его ранних сочинениях антиохийского периода можно найти сходные мысли, особенно в толкованиях на Ветхий Завет. Но дело здесь не в теоретическом суждении по поводу значимости богопочитания, а в конкретных делах людей. А здесь-то и видна колоссальная разница между Златоустом и его врагами.

      Последующая история монофизитов, воспитанных в “вере блаженных отцов Феофила, Кирилла и Диоскора”, слишком богата примерами “благочестивой жестокости” и, можно сказать, написана кровью. И первым, кто учил свою паству такому “почитанию Бога”, как словом, так и личным примером, был именно Феофил. В 385 году он руководил толпой, которая разгромила в Александрии языческий храм Серапиум, причем в побоище были сотни убитых и раненных христиан и язычников. В 399 году он опять с вооруженной толпой разгромил в Нитрейской пустыне скиты монахов-оригенистов и опять с убитыми и раненными. Уцелевшие в том побоище монахи, вошедшие в историю с прозвищем “долгие братья”, явились к Иоанну в Константинополь просить убежища, положивши этим невольно начало вражды Феофила к Златоусту. Наконец, вскоре после смерти Феофила толпа его сторонников посреди города забила насмерть известную женщину-философа Ипатию. Насилие было как бы визитной карточкой Феофила. Именно он завел у себя отряд параволанов. Первоначально это были волонтеры, подбиравшие на улицах Александрии нищих, больных и умирающих без погребения, а затем они превратились в личную охрану Александрийского папы, и было их около шестисот вооруженных мужей. В отношении инакомыслящих и, вообще, всех своих врагов Феофил разрешал себе любые средства, никакие моральные ограничения тут не действовали.

      Показательно, что на “соборе под дубом” Иоанна среди прочего обвиняли в отказе от насилия по отношению к язычникам и в отказе изречь анафему на Оригена. Златоуст вслед за св. Григорием Богословом исповедовал, что “тайна спасения для желающих, а не для насилуемых”. Свою паству он убеждал “подражать Христу, Который называет своим ближним не священника и не левита, а самарянина, отлученного от синагоги за учение, потому что он оказался милостивым”. Златоуст напоминал, что Павел в своих посланиях употребил слово анафема лишь дважды, и притом не относя