Евангельские идеалы и исторические реалии церковного пути. Епископ Дионисий Алферов

устройства общины (как описано о церкви Коринфа) к епископскому управлению (как в пастырских посланиях).

      Несложно было бы предвидеть, что произойдет с христианской общиной, где будет взят курс на осмысление всяких видений в стиле Апокалипсиса. Там будет построение секты, ничего другого, что и показала дальнейшая история.

      Вот по этой-то причине и краток был Иисус в своем описании последних времен! Не наше, человеческое дело разуметь времена и сроки! Не должна наша человеческая мудрость высчитывать число имени зверя и прочие подобные штуки проделывать! Наше дело, вообще-то маленькое: бдите, ибо не знаете дне и часа (ер.: Мк. 13, 35). Вот и все. Очень много, на самом деле, если говорить о нравственно-аскетической жизни, а не о сектантских построениях или праздных гаданиях над всем неведомым.

      Три связующих идеи

      Справедливости ради мы все-таки должны отметить, что некая «общая буква» между Тайнозрителем и Евангелистом существует. Есть три важных ключевых понятия, которыми оперируют оба автора и больше ни один из новозаветных писателей. Это служит серьезным побуждением к тому, чтобы принять Тайнозрителя и Евангелиста за одно лицо.

      А понятия эти суть таковы: Агнец, Логос и свидетель.

      Ни Павел, ни евангелисты не используют образ Агнца в приложении к Иисусу. Лишь Петр вскользь сравнивает Христа с Агнцем (1 Пет. 1, 19). Агнец появляется в первой же главе Иоаннова Евангелия и он же – центральный образ Апокалипсиса. Та же история и с Логосом. Ни Павел, ни Петр, ни синоптики этот термин к Иисусу не прилагают, – а Евангелист начинает с него, и Тайнозритель использует его же.

      Однако есть и существенная разница в употреблении терминов. Евангелист раскрывает понятие Агнца. Не просто Агнец, но берущий грехи мира. Образ, одновременно напоминающий и пасхального агнца – символ защиты от губителя первенцев, и Раба Господня, тоже сравниваемого с агнцем у Исаии, гл 53. Евангелист припоминает этот образ со слов Иоанна Крестителя, а потом не раз возвращается к тому, что Агнцу этому (то есть, Иисусу) надлежит умереть за грехи людей. У Тайнозрителя же образ не раскрыт, он просто используется, так сказать, по умолчанию, или в уверенности, что читатель сам понимает, о Ком речь. Это создает впечатление, что Евангелист здесь первичен. Суть образа (термина, символа?) раскрыл именно он.

      И в еще большей мере это относится к понятию Логоса. Только однажды Тайнозритель созерцает Агнца, уже обернувшегося победоносным воином, и тогда говорит, что имя ему – Слово Божие (Откр. 19, 13). Почему такое имя – не разъясняется. Очевидно, оно тоже предполагается известным читателю.

      Между тем, именно Евангелист разъясняет, как Логос был вначале, как через него все начало быть, и как Логос стал человеком. Как показывает митр. Антоний (Храповицкий), само евангельское понятие об ипостасном Слове Бога заимствовано более из библейского источника. Но, по-видимому, можно считать, что Евангелист, тоже умудряемый и Святым Духом, и пастырским опытом, сумел