Транснациональное в русской культуре. Studia Russica Helsingiensia et Tartuensia XV. Коллектив авторов

большинства присутствующих прошел короткий, но исключительно значимый эпизод, который последовал непосредственно за вручением ордена. Свидетелем его стал Плетнев: «Украсив звездою грудь поэта, министр пригласил его в особенную залу, куда их императорские высочества великие князья Николай Николаевич и Михаил Николаевич изволили прибыть для поздравления Крылова»[113]. Младшие сыновья императора, шести и пяти лет от роду, несомненно, посетили юбилей Крылова, исполняя волю отца. Свои поздравления юбиляру они принесли в качестве августейших представителей детской читательской аудитории России. К сожалению, неизвестно, в чем состояло собственно поздравление; возможно, мальчики продекламировали перед автором отрывки из его басен. Это объясняло бы приватный характер всей сцены: поздравление было вынесено в отдельную комнату, чтобы не смущать детей присутствием множества посторонних. В результате посещение маленькими великими князьями юбилея Крылова не отразилось ни в одном печатном описании и не попало ни в одни известные на сегодня воспоминания участников торжества, за исключением очерка Плетнева, опубликованного только в 1847 г. Характерно, что Плетнев умолчал об этом эпизоде даже в своей статье «Праздник в честь Крылова», вышедшей по горячим следам события[114]. Очевидно, это объяснялось негласным запретом на упоминание в печати малолетних членов императорской фамилии.

      «Я был тронут до слез; праздник чудесный и весьма примечательный», – продолжал свое описание Виельгорский, вслед за своим соседом по столу В.Ф. Ленцем называя происходящее «первым публичным обедом в Петербурге»[115]. Ленц, недавно вернувшийся из поездки по Европе, за обедом рассказывал о «public dinners in London»[116]. На это сравнение его, по-видимому, натолкнули и сам характер праздника как чествования выдающегося соотечественника, и факт продажи билетов (как это было принято для британских public dinners, чаще всего имевших благотворительную цель), и, наконец, присутствие дам[117]. Впрочем, официозный характер крыловского юбилея не позволяет полностью уподобить его public dinner. В то же время деятельное участие в его подготовке А.Н. Оленина придало ему отдельные артистические элементы. Так, можно отметить сходство в деталях между этим праздником и чествованием Брюллова в Академии художеств, также организованным Олениным (в данном случае – по должности президента Академии). В академической зале обеденный стол был накрыт напротив знаменитой картины Брюллова, а на крыловском празднике ту же символическую роль исполняли книги: «Против Крылова на возвышении, среди зелени, стоял бюст его[118], а ниже, на столе, покрытом красным сукном, лежали все его сочинения, роскошно переплетенные и обвитые цветами и лаврами»[119].

      Самым эффектным атрибутом праздника стал лавровый венок, в тот вечер заменивший собой ценный подарок юбиляру. «Сказали Крылову, что дамы желают пить его здоровье, он вышел на средину зала; мы все встали, от души его приветствовали

113

Плетнев П.А. Жизнь и сочинения И.А. Крылова. СПб., 1847. С. LXXVII.

114

Современник. 1838. Т. 9. С. 57–70.

115

Лямина Е.Э., Самовер Н.В. «Бедный Жозеф». С. 243 (выделено И.М. Виельгорским).

116

Там же.

117

Сатирическое изображение такого благотворительного обеда см. в раннем очерке Ч. Диккенса «Public dinners» («Банкеты»), впервые опубликованном в 1835 г. и вошедшем в его популярный сборник «Очерки Боза» (1836). Аналогичная форма «обеда по подписке» использовалась в Великобритании и для общественных чествований отдельных лиц, причем наряду с термином «public dinner» встречалось также французское слово «banquet».

118

Антикизированный бюст баснописца был создан С.И. Гальбергом, членом дружеского кружка Оленина, очевидно по заказу последнего, в 1830 г. Характерно, что Оленин, близко знакомый со всеми ведущими писателями своего времени, остановил свой выбор именно на Крылове. Решенная в виде классической гермы, такая скульптура, несомненно, должна была соотноситься в сознании современников с изваяниями античных авторов. Одна из копий этого бюста была на Новый 1831 г. подарена Николаем I двенадцатилетнему наследнику престола, по-видимому в па́ру к преподнесенному двумя годами ранее бюсту Петра I (см. об этом: Северная пчела. 1831. 5 мая. № 98. Л. 1 об.). Еще один экземпляр был в 1838 г. вместе с бюстами И.И. Дмитриева и Пушкина приобретен для Публичной библиотеки, где Крылов в то время продолжал служить, – случай беспрецедентный в истории русской литературы (ОАД РНБ. Ф. 1. Оп. 2. 1838 г. № 1125).

119

КВС. С. 85. Ср. с описанием Плетнева: «Помещение гостей так было устроено, что они отовсюду могли видеть общего любимца. Против него, на другой стороне залы, поставлен был стол, прекрасно освещенный и убранный цветами, где стоял в лавровом венке бюст его и лежали разные издания всех сочинений Крылова, какие только могли собрать тогда» (КВС. С. 225–226). Подробнее об изданиях, представленных на этой «выставке», см. в упомянутой статье Л.А. Тимофеевой.