Фомо. Дмитрий Павлюк

сидел на диване и даже не думал пойти к ней и помочь. А потом меня осенило, что так и нужно сделать, или хотя бы узнать, куда, зачем, когда. Но она вдруг затихла и пришла сама. Стерев пот со лба, она, переводя дыхание, сказала:

      – Она звонила. Сказала, что он пропал вместе с маленьким сынишкой. Она переживает. Все из-за этой давки, наверное. Он зачем-то помчался в город, про какой-то сюрприз говорил, наверное, тоже хотели посмотреть и не вернулись домой…

      Мне вспомнилось лицо. То лицо, что промелькнуло в толпе. Неужели это был он?

      – Поэтому мы едем к ней. Нельзя оставлять ее одну, нужно поддержать.

      – А я зачем? – спросил я.

      – А зачем тебе оставаться?

      – И то, и то – бессмысленно.

      – Нет. Ты поможешь мне тащить чемодан, если поедешь. А если нет – будешь сидеть дома просто так, без дела. Это же ужасно!

      – Неописуемо – сказал я, закатив глаза и вставая с дивана.

      – Собирайся.

      – Иду – покорно сказал я – иду.

      III

      Солнце слепило глаза, и я опустил… эту штуку, которая над лобовым стеклом. Никогда не задумывался, как эта штука называется. Или просто забыл. Но у нее точно есть какое-то название, даже если я об этом не знаю. Нужно же как-то ее обозначить, ведь она выделяется из общего интерьера машины. Она – самое простое, что в ней есть. Даже странно, что в таком продвинутом мире есть вещи настолько простые. Странно не потому, что они есть, а потому, что, живя в сложном мире, учишься все усложнять, и такие вот нехитрые вещи вводят тебя в диссонанс времени. Как будто ты вдруг откатился на 50 лет назад. Сейчас у меня было именно такое чувство. Это мешало. Чуть-чуть.

      На горизонте ни одной машины, только темно-серая прямая полоса, которая казалась слишком прямой и неестественной для такого пейзажа, разделенная надвое желтой линией. Впереди, темные, выставившие вперед свои неосвещенные полуденным солнцем стороны, высились горы. В них темно-серая прямая полоса растворялась. И это тоже было странным. Только что я сидел на диване, это было совсем недавно, а теперь я здесь, еду в машине по неестественно прямой темно-серой полосе. И меня начинает нести. В такие моменты кажется, что сходишь с ума.

      А справа и слева от темно-серной полосы – желтые пустыри, почти пустыни, по которым обычно перекатываются перекатистые перекатиполе. Одно перебежало нам дорогу – больше никакого движения. Но я то знаю – за каждым камнем сидит ящерица, испугавшаяся шума мотора, и как только мы пронесемся мимо, она вылезет и будет сидеть на камне, греясь на солнце. А если ее схватить за хвост, она дернется и убежит, оставив хвост тебе на память. Он будет дрыгаться у тебя в руке, а потом постепенно повиснет, как шнурок.

      Вообще эти пустыри-почтипустыни кишат всякой живностью, которая не вылезает на поверхность, когда ты рядом. Потому что ты человек. Животные будто бы устроили человечеству бойкот – не зовут его ни на какие вечеринки. Устраивают свои, закрытые, на которые человека не приглашают. Поэтому все интересное происходит без него. А когда он вдруг появляется