Его любимая скрипачка. Мишель Смарт

тысяч. И это мое последнее предложение.

      – Нет.

      Талос знал, что его взгляд может быть пугающим. Он много раз отрабатывал этот взгляд перед зеркалом. Одного такого взгляда было достаточно, чтобы ему уступали. Единственными людьми, невосприимчивыми к его взгляду, были братья, бабушка и дедушка. На самом деле всякий раз, когда бабушка видела, как Талос «корчит физиономию», она дергала его за ухо.

      Он скучал по ней каждый день.

      Итак, он не встречал кого-либо невосприимчивого к своему взгляду. До сих пор.

      Амалия тряхнула головой, и длинные, спутанные волосы упали ей на глаза. Она отвела волосы от лица.

      Талос вздохнул, с сожалением покачал головой и потер рукой подбородок, делая вид, что сильно разочарован.

      Амалия отпила горячий кофе, желая скрыться от пронзительного взгляда Талоса.

      Всю свою жизнь ей приходилось общаться с властными людьми, и это научило ее сдерживать эмоции. Если противник, а в этот момент Талос был ее противником, обнаружит ее слабость, она проиграет.

      Но рядом с Талосом ей было очень трудно оставаться сильной.

      Он потянулся к своему портфелю и положил его на стол.

      – Я попробовал воззвать к вашим лучшим качествам. Я попробовал воззвать к вашей жадности. Я дал вам немало шансов договориться со мной. – Он достал документы. – Это касается Музыкального театра. Согласно этим документам, я его новый владелец.

      Амалия только покачала головой.

      – Вы хотите прочесть документы? – спросил он.

      Она продолжала качать головой, пялясь на документы в его руке и на его неулыбчивое лицо.

      – Как такое возможно? – прошептала она, пытаясь понять, что это будет означать для нее и для оркестра.

      – Я решил купить театр в субботу вечером. Покупка была завершена час назад.

      – Но как такое возможно? – повторила она. – Это Франция. Здесь процветает бюрократия.

      – Деньги и власть решают все.

      Он положил документы в портфель и наклонился вперед, их лица разделяли всего несколько дюймов. Если он наклонится к ней ближе, она почувствует его дыхание.

      – Я принц. У меня есть деньги, много денег. И власть. Много власти. Я советую вам это запомнить.

      Затем он откинулся на спинку стула и стал пить кофе, буравя Амалию взглядом.

      Она сжала пальцами свою кружку, внезапно испугавшись, что потеряет над собой контроль.

      – Теперь я владелец театра. Я пока не знаю, что буду делать со зданием и оркестром. Видите ли, предыдущий владелец так удивился сумме, которую я ему предложил, что не ставил никаких условий для продажи… – Он допил кофе и поставил кружку. – Сыграйте на гала-вечеринке, и я вложу в театр столько денег, что в него будут ходить толпы людей, а ваш оркестр станет лучшим в Париже. Если вы мне откажете, я превращу театр в отель.

      – Это шантаж! – отрезала она. – Вы в самом деле меня шантажируете!

      Он равнодушно пожал плечами и отодвинул стул:

      – Называйте это как хотите.

      – Я называю это шантажом. А шантаж незаконен.

      – Сообщите