Кавалер Красного замка. Александр Дюма

и я вверяю ее вашей чести. Я, как уже известно вам, кожевенник и хозяин здешнего заведения. Большая часть кислот, употребляемых мной для выделки кож, запрещена. Контрабандистам, доставляющим мне этот товар, известно, что на них подан донос в главный совет. Видя, что вы собираете справки, я струхнул, контрабандисты еще больше меня испугались вашей красной шапки и в особенности вашего решительного взгляда; теперь, не скрою, вы были обречены на смерть.

      – Я это очень хорошо знаю, – отвечал Морис, – и вы не новость открываете мне. Я слышал ваше совещание.

      – Я уже просил у вас прощения, – подхватил Диксмер с трогательным простодушием. – Поймите же и то, что благодаря беспорядкам наших времен я и мой товарищ Моран скопили огромное состояние. Мы подрядились поставлять в армию ранцы, и каждый день их выделывается у нас от полутора до двух тысяч. Благодаря благодетельному порядку вещей нашего времени муниципальное правление, очень озабоченное другими проблемами, не имеет времени точно проверять наши счета; итак, надо сознаться, что мы в мутной воде рыбу удим, тем более что приготовленные материалы, которые, как я уже сказал вам, мы добываем контрабандным путем, дают нам барыш до двухсот процентов.

      – Черт возьми, – сказал Морис, – мне кажется, что это довольно честный барыш, и я понимаю ваше опасение, чтоб донос с моей стороны не прекратил его; но теперь, узнав меня, вы успокоились, не так ли?

      – Теперь, – сказал Диксмер, – я даже не прошу вашего честного слова.

      Потом положил ему руку на плечо и устремил взгляд с двусмысленной улыбкой.

      – Послушайте, – сказал он, – теперь мы, можно сказать, на дружеской ноге. Скажите, зачем вы забрели сюда, молодой человек? Само собой разумеется, – прибавил кожевенный заводчик, – ежели вы захотите молчать, это в вашей воле.

      – Мне кажется, я вам уже сказал, – проговорил Морис.

      – Да, женщина, – сказал кожевенник, – я знаю, что-то вы говорили о женщине!

      – Извините меня, гражданин, – сказал Морис, – я понимаю, что должен все объяснить. Извольте видеть. Я отыскивал женщину, которая прошлым вечером под маской сказала мне, что проживает в здешнем квартале. Мне не известно ни ее имя, ни ее сословие, ни ее адрес. Знаю только одно, что я влюблен в нее, как безумный, и что она невысокого роста…

      Женевьева была высокого роста.

      – …что она блондинка, что она очень осторожна!..

      Женевьева была черноволосая, с большими задумчивыми глазами.

      – …Одним словом, гризетка, – продолжал Морис, – и я, желая понравиться ей, нарядился в это простонародное платье.

      – Вот теперь все ясно! – сказал Диксмер, и взгляд его показал, что он искренне поверил.

      Женевьева покраснела и, почувствовав жар в лице, отвернулась.

      – Бедный гражданин Лендэ, – со смехом сказал Диксмер, – какие ужасные минуты заставили мы вас пережить! А между тем вы последний, кому хотел бы я причинить зло; такому доброму патриоту… брату!.. Но, право же, я думал, что какой-нибудь злонамеренный воспользовался вашим именем.

      – Оставим