Их женщина. Лена Сокол

девочка, чей силуэт мелькает сейчас в окне напротив быстрой черной тенью и тут же скрывается.

      Наверное, она заметила, что я за ней наблюдаю.

      Элли

      – Милая?

      Боже…

      Его гребаный голос разрушает так тщательно выстроенную в моих мозгах идиллию.

      – Что? – Хочется сказать мне, но вместо этого вырывается: – Ты где здесь милую-то увидел?

      – Элис! – Взрывается отец, врубая свет в моей комнате.

      А вот это уже похоже на правду. Вот теперь я верю – передо мной заботливый, ласковый папочка. Образцовый, мать его.

      – Ты что-то сказал? – Улыбаюсь я, снимая наушники.

      Он быстро проходит в комнату и срывает с окна простыню. Разумеется, я не стала ждать, когда он соизволит повесить жалюзи, и занавесила окно таким образом. Присандалила ткань прямо к оконной раме сверху с помощью строительного степлера. Знала, что его это страшно выбесит. Никак не могла отказать себе в удовольствии лицезреть рождающийся на лице папули праведный гнев.

      – Какого … – Запинается он.

      В его руке лишь кусок простыни, а второй обрывок ожидаемо остается висеть на раме, прибитый железной скобой.

      Мне дико нравится то, что я вижу. Еле сдерживаюсь, чтобы не заржать. Вместо этого картинно зеваю и напускаю на себя скучающий вид.

      – Это неприемлемо, Элис! – Вопит папочка.

      – Меня зовут Эй Джей. – Замечаю отстраненно. Встаю и швыряю плеер с наушниками на столик. – В который раз прошу называть меня именно так, мистер Кларк.

      – Хватит. Все. – Он проводит рукой по волосам, задыхаясь. – Больше я это терпеть не намерен.

      Кажется, чаша его терпения уже переполнена. Но, пожалуй, пару капель еще выдержит. Поэтому я прохожу мимо и, направляясь к двери, добавляю:

      – Тебе и не приходится ничего терпеть. – Пожав плечами, наклоняюсь на косяк. – Тебя же нет, ты вечно на работе. Так какая разница, что происходит дома?

      Кажется, в него вселяется бес. Он, едва не сбив меня с ног, проносится в сторону коридора и возвращается с большой коробкой, в которой еще вчера привезли наши вещи. Подлетает к злосчастному туалетному столику и остервенело сгребает внутрь все, что стоит на нем: мою косметику, расчески, плеер, солнцезащитные очки, металлические перстни, заколки, кожаные браслеты.

      Но и на этом папочка не спешит останавливаться. Выдувая из ноздрей пар, как огнедышащий дракон, бросается к моему гардеробу. В коробку летят рваные джинсы, косуха, клетчатые рубашки, многочисленные черные кофточки и даже тяжелые ботинки в количестве трех пар.

      – Вау, – тихо произношу я, выдавливая из себя смешок. – Какая экспрессия…

      На самом деле, не так уж и смешно. Давненько я не видела его в таком состоянии.

      – Больше никаких этих… – рычит, оглядывая и швыряя мои тряпки в коробку, – загробных штучек!

      Его глаза краснеют настолько, что, того и гляди, лопнут.

      – О’кей… о’кей… – театрально поднимаю руки, – ты бы так не кипятился, ладно? В твоем возрасте вредно. Может случиться инфаркт, и все такое. – Пожимаю