Полёт попугайчика. Евгения Вадимовна Мелемина

крошил налетевшим голубям булку из полиэтиленового пакетика. Вокруг парня собралось множество вспархивающих птиц, а он приседал и пытался приманить их поближе, держа вытянутой ладонь с крошками. Голуби терпеливо ждали в сторонке и с рук клевать не желали, но и парень упорствовал.

      Так он, пожалуй, пропустит свой автобус.

      Получился бы неплохой кадр, подумал Томми, запрыгивая в открывшиеся механические двери. А вот ещё один… У окошка дремлет девушка в толстом шарфе, раз пять обмотанном вокруг шеи. На её щеках красные пятна, кончик шарфа лежит на полу. Сейчас жарко, и девушка явно больна. Куда она едет, сонная, напичканная аспирином?

      Томми сел рядом с ней и ощутил слабый запах пота – такой бывает, когда долго мечешься в бреду под толстыми одеялами, а мать всё подносит и подносит обжигающий чай.

      Автобус мягко тряхнуло на повороте. Томми глянул в окно и увидел белые оградки парка. За ними длинная череда пиццерий и прочих заведений, где можно всегда наскоро перехватить что-нибудь пожевать. Заведения, которые никогда не посещала Минди и её подружки из группы поддержки. Карла в последнее время тоже отказывается от таких перекусов, сидит и цедит свежевыжатые соки. Особенно отвратительны – овощные. Томми пробовал пару раз, хватал губами трубочку из стакана Карлы, и оба раза ему вспоминалось тошнотворное морковное пюре, которым мама любила угощать его в детстве. Витамины, витамины. Что может быть хуже.

      Ещё пара поворотов, и автобус остановится у школы.

      Есть время подумать об интервью. У кого взять такое интервью, чтобы маленький городишко вдруг показался особенным, а не таким же, как сотни городишек штата?

      И возможно ли это вообще?

      Посещение дома престарелых отпадает, там, среди шамкающих ртов, орущего телевизора и запахов варёной тыквы, ничего полезного не найти. Половина старикашек не помнит ничего, вторая половина с упоением будет рассказывать, как чёртов консервный завод не доплачивал им под Рождество.

      Это не интервью. Это не бомба.

      Учителя будут ломаться и пытаться обратить внимание штата на проблемы с финансированием: опять сломался кулер и течёт туалет на первом этаже. Прибавят что-то о том, сколько прекрасных людей выросло под их присмотром в этом… никчёмном городишке.

      Взять бы интервью у парня с голубями. Или у девчонки в шарфе.

      Этим есть, что сказать. Они могут рассказать про то, что город этот, внешне совершенно благополучный, давно и прочно занимается консервацией не только вишни и персиков, но и мозгов. Что у каждого здесь серое вещество защищено в первую очередь жестяной банкой, а во вторую – черепушкой. О том, что мисс Аффлин, будучи ещё школьницей, как-то выскочила пьяной и голой во двор своего дома и оттанцевала румбу, а теперь ей за тридцать, и ни один мужчина не сделал ей предложения, потому что мисс Аффлин – «распущенная девка, танцующая румбу голышом».

      О том, что местному бездомному Грегу проезжий как-то кинул с барского плеча пятьсот долларов, и бедняга Грег пытался на эти деньги снять квартиру и устроиться на работу, но никто не сдал ему даже захудалой