Вертиго. Саша Додо

друг в друга, как смотрела бы тайна в себя, если бы могла.

      – Кто ты такой?

      – Я – тот, кто считает, что ему в этом мире может хоть что-то принадлежать. Только и всего.

      – Ты не так могущественен, как мне казалось.

      – Аманда, даже Мефистофель не может оправдать твоих ожиданий. Что можно требовать от простых смертных?

      Смеются.

      – А как на самом деле? Принадлежит ли тебе то, что ты считаешь своим? – Никому в этом мире ничего не может принадлежать, даже мне.

      – Мефи, это ужасно! Как ты с этим живёшь?

      – Как в аду.

      – Глупенький, почему же ты тогда продолжаешь считать, что тебе может что-то принадлежать?

      – Потому что только так я могу существовать: разделяя мир, в котором с одной стороны есть я, а с другой – нечто отдельное от меня, что я считаю своим.

      – Но мир не разделяется, когда ты его разделяешь?

      Неплохо сказано.

      – Будь добр, ответь.

      – В разделенности он не разделяется. Но это не имеет значения, Аманда.

      – Как не имеет? Получается, что ты существуешь только в несуществующей разделенности! Я не могу понять, как тебе это удаётся.

      – Благодаря тебе, милая.

      – Что ты имеешь в виду?

      – Аманда, единственное место, где я могу существовать – это только в тебе.

      – Что, прям внутри?

      – Ага. Без тебя меня нет вовсе!

      После слов Мефистофеля раздался телефонный звонок. Аманда сняла трубку:

      – Добрый вечер, это мастерская Аманды Дюбари?

      – Да.

      – Меня зовут Пьер Троицки, я к Вам заходил на днях. Помните, мне понравилась ваша работа – статуя Мефистофеля. Вы ещё рассказывали, что её не покупают с того момента, как пропал Ваш отец.

      – Да, я помню, на Вас была забавная соломенная шляпа и трость, а ещё Вы были без обуви, босой.

      – Дело в том, что я хотел бы купить статую. Скажите, могу ли я за ней заехать, скажем, через полчаса?

      – Да, можете, я как раз сегодня планирую задержаться в мастерской, Вы можете не спешить.

      – Скажите, Аманда, нужна ли мне будет помощь, чтобы перенести ее в машину?

      – Не беспокойтесь, она не такая тяжёлая, как кажется. Если я могу ее переносить, то Вы тоже сможете.

      – Тогда у Вас есть время с ней попрощаться. Я уже выезжаю.

      – Хорошо.

      После слов Пьера Аманда и Мефистофель в последний раз смотрели друг в друга, как смотрела бы тайна в себя, если бы могла.

      Пьер Троицки был единственным, кто видел этот исключительно интимный и не предназначенный для других взгляд вечности.

      Перед тем как Пьер унёс Мефистофеля, Аманда спросила его, стоя на пороге мастерской:– Скажите напоследок, почему Вы ходите без обуви?

      – Я убежден, что перед тем, как увидеть истинное творчество, нужно оставить всё лишнее позади – поэтому снял обувь перед входом в Вашу мастерскую.

      – Никогда о таком не слышала. Если Вам будет тяжело его нести – скажите. Я могу Вам помочь.

      – В этом