Алфавит грешника. Часть 1. Женщина, тюрьма и воля. Владимир Лузгин

сл и суть вселенной,

      И точка над последним i,

      России сын благословенный,

      Что проклят и забыт людьми.

      Свободный – рабству я обязан,

      Когда от уз освободясь,

      Не одичав от зла и грязи,

      Простил врагам и зло, и грязь.

      И остаюсь самим собою

      Меж искушающих лжецов

      Под твердью божией святою

      Вдали от хижин и дворцов.

      Предтеча будущих пророков,

      Провидцев, магов, колдунов:

      Как квинтэссенция пороков,

      Как сила благостных основ.

      Остерегающий надежду,

      В беседах ищущий ума –

      Пусть на тюремную одежду,

      Давно мной сменена сума.

      Позор меня да не минует,

      А счастье отблагодарит,

      Что жил в беспамятстве и всуе,

      Где чернь позорная царит.

      И кружит Клоты бестолковой

      Нелепое веретено,

      Пока заказанное слово

      Судьбой не произнесено.

      «Алым – ярче текущего в жерлах металла…»

      Алым – ярче текущего в жерлах металла,

      Половину небес залило, обметало.

      А второю, остывшей, укутались ели,

      Им казалось – надёжно, от дождей и метелей.

      Так прости их, Господь, да и нас вместе с ними,

      Если жили бездумно мечтами пустыми.

      Ну, а если не хочешь, иль просто не силе,

      Позабудь, словно мы ничего не просили.

      «Ашшурбанапал был обычным тираном…»

      1

      Ашшурбанапал был обычным тираном,

      Таким же, как до или после него,

      Грозой Иудеи, Египта, Ирана

      И прочих окраин из мира того.

      Он так и остался бы в лике злодеев,

      Кем наша история населена,

      Из тех, что великие зверства содеяв,

      Ославлен и проклят на все времена.

      Хотя, может быть, они это хотели,

      Оставив свои описанья побед

      На дикой скале или царственной стеле,

      Без страха пред мнением будущих лет.

      Но в дьяволом выстроенной веренице

      Безумных бесчинств, лишь Ашшурбанапал

      От судного часа сумел уклониться

      Туппумами, что для архива собрал.

      И зря угрожал он жестокою карой

      Тому, кто без спроса табличку возьмёт,

      Зане, вопреки грабежам и пожарам,

      Труд жизни его возвращён в обиход.

      Сказания. Кодексы. Акты. Анналы.

      Ан. Ки. Сотворенье. Потоп. Авраам.

      Ничто, превратившееся в Начало.

      И в чём-то, пусть смутно, понятное нам.

      2

      А кто-то, при власти он или в опале,

      Смотрящий на зоне, шестёрка в гаи,

      Как в зеркале видит в Ашшурбанапале

      Несбывшиеся притязанья свои.

      Глумленье, тщеславие и святотатство,

      Насилие женщин, и чтоб на века –

      Ни с кем несравнимое в жизни богатство

      С потёками крови, замытой слегка.

      «Аще ваших тузов бьют козырные масти…»

      Аще ваших тузов бьют козырные масти,

      Аще пики пришли к оглашённым червям,

      Ни при чём здесь ни случай, ни эпоха, ни власти,

      Выбор сделать до хода жизнь представила вам.

      И никто помешать вашим планам не в силе –

      Заложиться на банк, уступить, пасануть,

      А когда вы получите, что заслужили,

      О случившемся с вами не жалейте ничуть.

      Не держите обиду и зависть под сердцем

      К тем, кто выставил вас дураков дураком

      В чэчэвэ, в карамболе, в генерале и терце

      Или в вами задуманном деле другом.

      Что считать не пришедшие вовремя флеши

      И нечаянно взятые ералаши,

      Лучше, вспомнив Петра, его «Камо грядеши?»,

      Помолитесь неслышно за спасенье души.

      Б

      «Бал дворянский! Оркестр полнокровный!..»

      Бал дворянский! Оркестр полнокровный!

      Канделябры, колонны, паркет.

      Словно не было, не было словно

      Страшных