Прыжок над пропастью. Питер Джеймс

завалена призами!

      Вера посмотрела на улицу поверх плеча гостьи: кажется, дождь усиливался. Фелис сбросила шляпу, потрясла жидкими каштановыми волосами и начала расстегивать плащ.

      – Жуткий день, – сообщила она, – но на западе уже проясняется – где-то через полчаса дождь кончится, и мы сможем заняться разгрузкой. Вера, вы какая-то бледная – плохо себя чувствуете?

      – Нет-нет, все в порядке.

      – А по виду не скажешь. Ну ладно. Давайте обсудим, как нам лучше провести беспроигрышную лотерею, – у меня появились кое-какие идеи. А потом можем пройтись по всему списку. В прошлом году лотерея собрала семьсот фунтов. В этом году, если все получится, соберем по крайней мере вдвое больше.

      – Да, – покорно повторила Вера, закрывая входную дверь. – По крайней мере.

      Оглядев кухню, Фелис заметила:

      – Вижу, у вас «ага». Красивая плита, но потребляет столько электричества! И греет пространство – я не люблю жару. Когда мы купили дом, у нас тоже была такая, но мы ее убрали.

      – Вот как? – удивилась Вера. – А мы решили встроить. Чай или кофе? – вежливо осведомилась она.

      Плюхнувшись в кресло, Фелис размотала мятый шелковый шарф и положила его на стол.

      – У вас есть травяной чай? Танин очень вреден для слизистой желудка, а кофе, по-моему, просто яд – разрушает все витамины и микроэлементы.

      Вера поставила чайник на конфорку.

      – Я не знала. У меня есть ромашковый.

      – А больше ничего?

      – Нет. Только ромашка.

      – Ну тогда, пожалуй, дайте ромашкового, хотя от него меня всегда клонит в сон.

      Вера бросила в ее чашку два пакетика.

      16

      Росс, в носках, в брюках от вечернего костюма (подтяжки болтались по бокам), провел Джулса Риттермана в гостиную своей квартирки возле Риджентс-парка и усадил на двухместный диванчик перед камином. Второй такой же диванчик стоял напротив. Между ними помещался низкий дубовый сундук, служивший кофейным столиком. В электрокамине были уложены искусственные дрова, и на них плясали язычки газового пламени. Из проигрывателя доносилась музыка Шопена.

      Весь день Россу было не по себе: он все время прокручивал в голове слова Риттермана и не мог сосредоточиться. Даже во время операции круговой подтяжки лица мысли его были где-то далеко. Только чудом ему удалось не рассечь лицевой нерв – тогда физиономия у его пациентки на всю жизнь осталась бы перекошенной.

      Ему не терпелось выяснить, что собирался сообщить Джулс, но, повинуясь законам гостеприимства, он спросил:

      – Выпьешь чего-нибудь, Джулс?

      – Спасибо, глоточек виски, если у тебя есть время. Ты говорил, торжественный ужин?

      – В Королевском медицинском обществе, – отозвался Росс с порога кухни. – В начале восьмого мне надо выходить. А ты на балет?

      – Да, на «Сильфиду».

      То был один из немногих знакомых Россу балетов: у Веры дома имелся диск с записью. Плеснув виски в хрустальный стакан, он крикнул:

      – С водой?