Что такое глобальная история?. Себастьян Конрад

Россия и Япония – кажутся сошедшими с некоей стандартной траектории, чтобы двигаться своим особым путем, Sonderweg[71]. Оборотная сторона той же медали – нарративы исключительности, как в случае с Соединенными Штатами. В трудах по всемирной истории пример, который всегда привлекал, по-видимому, наибольшее внимание, – это «европейское чудо», уникальный европейский путь к модерности.

      Важно помнить, что подобные нарративы уникальности отчасти порождаются самим сравнительным подходом. Сосредоточившись на социальных изменениях, обусловленных внутренними факторами, а не взаимодействием и обменом, сравнение склонно создавать и воспроизводить нарративы о национальной и/или цивилизационной особости. Это в конечном итоге относится и к ревизионистским исследованиям, на словах выступающим против евроцентричной парадигмы и тех интерпретаций, которые подчеркивают исключительность того или иного пути развития. При сравнении более-менее независимых случаев становится трудно объяснить сходства, и таким исследованиям остается говорить только о чудесах «странных сближений», которые они поневоле раскрыли[72].

      Для устранения этих недостатков предлагалось множество способов. Истории заимствований, истории сопряжений, истории связей и обменов (transfer histories, entangled histories, connected histories) – вот наиболее часто упоминаемые из них[73]. В центре их внимания – перемещения людей, идей и вещей через границы. Очевидно, что сравнения и истории заимствований не исключают друг друга: бóльшая часть объектов исследований имеет в качестве общего элемента по крайней мере относительную связанность. С другой стороны, было бы полезно сравнить различные формы заимствований. Почему британский футбол укоренился в Аргентине и Гане, но не в Индии и не в США? Почему некоторые индейские племена принимают христианство охотнее других? Почему люди в результате взаимодействия перенимают одни элементы чужой культуры, но отвергают другие, как в случае со средневековой Европой, которая многим обязана исламской науке?

      Компаративные исследования немало выиграли от вопросов, поставленных историями заимствований и связей, и в результате стали более динамичными и процессуально-ориентированными. Однако истории заимствований точно так же связаны с идеей прежде существовавших явлений, и потому сталкиваются с трудностями, похожими на те, которые поджидают компаративистов. Ключевое ограничение, общее для компаративистики и исследований заимствований, заключается в том, что они следуют билатеральной логике: смотрят только на сходства/различия и связи между двумя случаями. Такой подход недостаточен. Экономический кризис 1929 года, например, повлиял на множество бизнесов по всему миру, даже если они не были прямо связаны друг с другом; интерес к заимствованиям и прямым взаимодействиям в подобных обстоятельствах явно ограничивает возможности историка. В конечном итоге методологические недостатки

71

Особый путь (нем.).

72

Lieberman V. Strange Parallels: Southeast Asia in Global Context c. 800–1830. Vol. 1. Integration on the Mainland. Cambridge: Cambridge University Press, 2003.

73

Werner M., Zimmermann B. Beyond Comparison: Histoire Croisée and the Challenge of Reflexivity; Espagne M. Sur les limites du comparatisme en histoire culturelle // Genèses: Sciences Sociales et Histoire. 1994. № 17. P. 112–121; Subrahmanyam S. Connected Histories: Notes toward a Reconfiguration of Early Modern Eurasia // Modern Asian Studies. 1997. № 31. P. 735–762; Subrahmanyam S. Explorations in Connected History: From the Tagus to the Ganges. Oxford: Oxford University Press, 2005.