Проще убить, чем…. Александр Евгеньевич Режабек

на потом, на случай, если от безделья между кем-нибудь начнет назревать конфликт. Пальнуть по пустой бутылке и увидеть, как она разлетается вдребезги, совсем неплохой способ выпустить эмоции. Вместо этого Дух стал лепить снеговика. Вначале мы посмеивались, а затем присоединились к нему. Снеговик вышел кривоватым, но вполне симпатичным, особенно после того, как мы насадили ему на голову старую и драную ушанку Гришки, а вместо носа, отдавая дань традиции, вставили большую, шишковатую морковку.

      Ким какое-то время разглядывал наше творение, а потом таинственным тоном произнес:

      – Интересно, что бы сказал по этому поводу Фрейд? Мы ведь на уровне подсознания невольно наградили снеговика ринофимой.

      Дух и я удивленно на него посмотрели.

      – Ринофима. Незаразная и неопасная болезнь, – объяснил Ким. – Красноватый, шишковато-пупырчатый нос. Характерен для алкоголиков. Вспомните известный портрет Мусоргского.

      По поводу снеговика не преминули пошутить и девчонки. Они в это время занимались в избе обедом. Вышедшая выкинуть картофельные очистки Машка критически осмотрела скульптурное произведение и иронично заметила:

      – Чем бы дитя не тешилось… Хотя, говорят, трудотерапия для лечения пьяниц очень эффективна.

      В ответ мы слепили снежную бабу, размером поменьше с противным носом из сучка с шишкой, напоминающей бородавку, а из драного мышасто-серого одеяла вырезали огромный лифчик. Эта зимняя красавица строго смотрела на всех близко прилепленными к носу угольками. То еще зрелище, между прочим.

      Эта парочка так и простояла весь наш отпуск. Мы назвали их Тристан и Изольда.

      Вечером снова возникла проблема, чем себя занять. Я уже хотел вытащить очередной фильм, но вдруг заговорил Ким.

      – Помните вчерашнее предложение Духа? – спросил он.

      Мы кивнули.

      – А «Тысячу и одну ночь» помните? – и Ким продолжил речитативом: – «Дошло до меня, о великий царь, что в славном городе Багдаде жил сапожник…»

      – Ну и дальше что? – поинтересовалась Машка.

      Ким, на лице которого явно отражались единство и борьба противоположностей, наконец, решился и сказал:

      – Так вот. Я согласен стать волонтером и рассказать одну любопытную, как мне кажется, историю.

      У Нелли загорелись глаза.

      – Давай, валяй, Сереженька.

      Ким удовлетворенно кивнул.

      – Но у меня есть одно условие. Даром ведь ничего не бывает.

      Мы внимательно на него уставились.

      – Шахерезада не от хорошей жизни рассказывала царю байки, – продолжал он. – Она была категорически против, чтобы ей отрубили голову. И ее желание остаться и поболтать во дворце вместо того, чтобы встретится с палачом, было вполне закономерным.

      Мы ожидали, что будет дальше, а Ким, подмигнув нам, договорил:

      – Вот и у меня тоже есть интерес. Помельче. Мне, чтобы хорошо рассказывать, нужна рюмочка. А без нее я ничего не скажу. Так что выбирайте.

      – Э-э-э, – разочарованно протянули дамы, – этот интерес нам знаком и вряд