Солнышко лесное. Викторианские истории (сборник). Виктория Габышева

Ну ничего, наденьте широкое такое платье, а в беременности ни за что не признавайтесь. Иначе не видать вам никакой работы! – и дала десять адресов.

      – Вы, извините, не беременны?

      Этого вопроса Юлька ждала, но он всегда заставал ее врасплох.

      – Вы, женщина, опоздали, мы уже взяли на работу нянечку…

      К концу дня у Юльки дрожало все внутри, дрожали ноги от усталости, а губы от обиды и унижения. Придя по последнему адресу, она рывком распахнула дверь:

      – Я жду ребенка, уже на пятом месяце. Вы меня, конечно, не возьмете.

      – Очень даже возьму. Но, во-первых, здравствуй, Юля!

      Она робко подняла голову и встретилась со смеющимися глазами:

      – Господи, Нина!

      Заведующей была Нина, бывшая напарница в детском саду, куда Юлька пришла когда-то после педучилища. После объятий, ахов и охов перешли к делу:

      – А почему нянечкой? Я бы воспитателем тебя по-ставила, их, как всегда, не хватает.

      – Мне бы лишь до декрета…

      – Хорошо, но тогда кастрюли с супом таскать придется…

      За неделю до декретного отпуска Юльку перекинули в другую группу. Какая, собственно, разница, где шваброй махать, а все же с сожалением оглядела детские головенки, сердечно простилась с воспитателями – успела привыкнуть.

      По спине пробежал холодок, когда встретилась с неприязненными серыми глазами, многократно уменьшенными толстыми линзами. Зинаида Петровна, воспитательница «подготовишек», была монументальна и напоминала женщину с веслом. Юлька с первой же встречи почувствовала, что раздражает ее. Проходя мимо, инстинктивно прикрывала живот руками, стараясь быть как можно незаметнее.

      – За что она меня так ненавидит? – жаловалась своей подруге заведующей.

      – Да у тебя просто мнительность, как у любой беременной. Она что, к тебе или детям плохо относится?

      – Да нет…

      – Ну и все… Работать-то тебе осталось три дня, уж потерпи. Не гони на Зину волну. Нормальная баба. Работящая, аккуратная, жалоб не было. Брось, не дури…

      В последнюю ночь перед родами между шатким сном и явью Юльке приснилась женщина с веслом. Огромная, беломраморная, она угрожающе раскачивалась, собираясь упасть на Юльку.

      …Роды были тяжелые, с осложнениями. Оглохнув от боли, Юля с трудом повернула голову к акушерке: ее мальчик заплакал знакомо, слабо и жалобно, растопырив крохотные красные пальчики.

      На первое кормление сына ей не принесли. Не принесли и на второе. Юлька металась по больничным коридорам в поисках педиатра и бессильно сползла по стене после слов:

      – Ребенок находится между жизнью и смертью…

      Очнулась после резкого запаха нашатыря, слизнула кровь из закушенной губы.

      – Нельзя же так, – успокаивала врачиха, – молоко пропадет!

      Молоко пропало. Руслан, Русик, Росинка рос искусственником, но в развитии опережал сверстников: сел в пять месяцев, в семь пошел, в девять уже бегал, к полутора – рассказывал про Курочку Рябу. К двум годам встал вопрос о садике, и Юлька пошла