Не перебивай мёртвых (сборник). Салават Юзеев

рисовать пейзаж – это уже ни в какие ворота не лезет. Человек не может без изобразительного искусства.

      Немец уже настолько близок с муллой, что требует с него ответственности за весь исламский мир.

      – У нас есть изобразительное искусство. Шамаили, например. Орнамент, – отвечает тот без энтузиазма, словно повторяя заученную фразу.

      К слову сказать, мулла Гильметдин не был противником живописи. Более того, в джадидских школах того времени занятия живописью были включены в список основных предметов. Думаю, что мулла просто забавлялся, ему нравилось спорить с Вернером.

      – Но это не живопись! Это всего лишь каллиграфия. Творец дал человеку глаза, чтобы он видел. Чтобы он мог познать всю полноту творения. Чтобы он сам мог воспроизвести Божественный замысел на полотне. Чтобы он был соучастником творения, в конце концов.

      – Соучастником, говорите? – мулла по-прежнему ходит вокруг немца. – Быть может, ещё скажете партнёром или коллегой? Вы много на себя берёте. Не забывайте, что Творец создал человека. А не наоборот. А зачем? Зачем он его создал, я спрашиваю? Следуя вашей логике – Ему нужен был партнёр.

      – Именно так!

      – А я скажу, Творец – главный и единственный художник. Он создал этот мир и восхитился своей работой. Но без зрителя никакое искусство не имеет значения, вы это прекрасно знаете. И потому Творец создал человека. Вот что я вам скажу. Мы – зрители, которые должны оценить эту работу по достоинству. А Творцу нравится, когда его хвалят. И мы восторгаемся его творением, тем более, есть чем восторгаться. Оглянись! Вот картина, прекраснее которой быть не может. А вы…

      Мулла остановился, взглянул на немца и продолжил свою ходьбу:

      – Вы делаете лишь копию с работы великого мастера. Жалкую, неудачную копию. Тьфу!

      Мулла, расчувствовавшись, сплюнул, хотя это не входило в его систему спора.

      – Если вам не нравится моя картина, так и скажите, – сказал Вернер с обидой в голосе.

      – Не обижайтесь, дорогой мой, – мулла понял, что слегка перегнул палку. – Уверяю вас, картина замечательная. Я просто имел в виду, что в конкуренции с Творцом она проигрывает, но, думаю, вряд ли подобный проигрыш вас расстроит. Я приглашаю вас ко мне попить чаю.

      – С удовольствием.

      Ветер приносит со стороны деревни музыку. Это играет на рояле Фатима Сакаева.

      – Ваша ученица делает успехи, – говорит мулла.

      – Она очень способна, – Вернер собирает мольберт.

      – Я думаю, только музыка может передать божий замысел.

      – Музыкой можно нарисовать Бога.

      Потом они уходят к мулле домой, где их ждёт дымящийся самовар, и продолжают свой разговор уже за чаем.

      Если говорить о картинах Вернера, я не возьму на себя смелость оценить их качество. Скажу только, что иногда после чашки чая в нашем любимом кафе на Фридрихштрассе он заводил меня к с себе в мастерскую, чтобы показать кое-какие из своих работ. Среди них мне особенно