Не перебивай мёртвых (сборник). Салават Юзеев

много слышать о ней из рассказов наших сельчан. Считалось, что очень редко кому удаётся её увидеть.

      Я медленно поплыл в сторону своего берега, стараясь не издавать никаких звуков. Мать воды не поворачивала головы в мою сторону. Казалось, она всецело поглощена своим занятием. Окинув мгновенным взором окружающее пространство, я понял, что никого, кроме меня и Матери воды, на речке больше нет, и это понимание заставило моё сердце ёкнуть. Я добрался до берега и начал медленно выходить на сушу. Мать воды находилась по правую руку от меня, на расстоянии шагов пятнадцати. «Не смотри на неё», – сказал я себе. Тот факт, что я могу встретиться с ней глазами, наполнил моё сердце ужасом. Однако, невзирая на внутренний запрет, я не выдержал и посмотрел. И увидел её лицо.

      Описать это лицо нельзя. Это одно из тех лиц, на которых время не оставляет своей метки. Так же можно заглянуть в жуткую темноту бездонного колодца. Мы смотрели друг на друга одно мгновение. Но этого хватило, чтобы кровь в моих жилах застыла, а ноги отказались идти. Мать воды соскользнула в воду и исчезла, даже не оставив после себя кругов. Я опомнился, выскочил на берег и стал поспешно одеваться.

      Мой взор вновь упал на поваленный ствол дерева, где она только что сидела. Я обнаружил, что Мать воды забыла зеркало, в которое она смотрелась, когда расчёсывала волосы. Недолго думая, я подошёл и взял его. Моё сердце готово было выпрыгнуть вон, поскольку владелица зеркала, обнаружив пропажу, в любую секунду могла вернуться. А затем мне ничего больше не оставалось, как, сжимая в руке свою находку, броситься наутёк. Я пересёк мост, потом побежал вверх в деревню. И только остановившись возле ворот своего дома, я перевёл дыхание и, наконец, рассмотрел этот предмет. Это было круглое зеркало размером с чайное блюдце, с гладкой, массивной металлической ручкой. Ничего необычного оно собой не представляло, за исключением того, что принадлежало тому миру, в который нам никогда не дано найти входную дверь. Металлический обод вокруг зеркала был груб и неровен, как бывают неровны и несимметричны линии природы, и отполирован омутами, рыбьими спинами и ещё чем-то, что принадлежит водной стихии.

      Когда держишь перед собой какое-либо зеркало, первое желание – тут же посмотреть в него. Что я и сделал. Я посмотрел на своё отражение с расстояния вытянутой руки. Вот моё лицо, за ним на заднем плане – уходящий вдаль забор, деревенская улица, на которую уже начали спускаться сумерки, и там, в самом её начале, движется сюда гнедая лошадь, которая тащит за собой телегу, гружёную сеном. А ещё дальше, за деревней уже мерцала в небе ранняя звезда Чулпан.

      – Ничего особенного, – сказал я себе. Но, повернувшись, осёкся. Не было позади меня никакой лошади и никакой телеги. Улица была совершенно пуста и просматривалась из конца в конец, несмотря на сгущавшиеся сумерки. Небо за деревней тоже было пустым, и ни одна из звёзд ещё не появилась.

      В это время из-за ворот выкрикнули моё имя, меня звали к ужину. Я сунул зеркало под рубаху и пошёл