Глазарий языка. Энциклопедия русского языка, меняющая представление о справочной литературе. Сергей Монахов

в свете достижений исторической русистики последних десятилетий, что хорошо показано в рецензии на статью, написанной крупнейшим современным специалистом в области истории русского языка Вадимом Борисовичем Крысько (рецензия называется «Без гнева и пристрастия» и тоже легкодоступна). Сведения о новгородской письменной культуре, приводимые Исаченко, приблизительны, неточны или даже грубо ошибочны.

      Впрочем, как признается сам Исаченко, весь этот «мысленный эксперимент» нужен ему для того, чтобы показать «сущность того, что было на самом деле», то есть заклеймить – вполне в духе многих современных фейсбук-мыслителей – реакционный характер культуры Московской Руси. Исаченко выстраивает такой ряд: архаизация и славянизация русского книжного языка в конце XIV – середине XV века привела к углублению разрыва живой и письменной речи, узурпации книжного знания церковью, подавлению всяких ростков светской интеллектуальной культуры, торжеству мракобесия и кровавому самодурству политической власти. Все это немножко напоминает детский стишок: «Не было гвоздя – подкова пропала» – и так далее вплоть до «Враг вступает в город, пленных не щадя».

      Надо сказать, что Крысько, хотя и указывает на неприличную для научной статьи идеологическую и политическую тенденциозность рассуждений автора, сам этот причинно-следственный ряд оспаривает довольно вяло.

      Вот тут-то и задумаешься поневоле: неужто и впрямь Малюта Скуратов зверствовал в глубоких подвалах Александровской слободы именно потому, что за сто лет до этого русские книжники стали вновь вставлять в слова забытый юс большой?

      День 2

Диалог у Википедии

      – Пушкина звали Евлампий Христофорович.

      – Вы с ума сошли? Александр Сергеевич же!

      – Проверим?

      – Да вот хоть в Википедии посмотрите – написано черным по белому.

      – Ну, знаете, вы нашли, на что ссылаться – на Википедию…

      День 3

Веселая тризна

      В литературе встречается полузабытое ныне выражение «чтобы дома не журились», где диалектно-просторечный глагол «журиться» означает «печалиться», «горевать». Это выражение является своеобразным присловьем, сопровождающим призыв выпить или закурить.

      Ср.: «Покурим, чтоб дома не журились» (В.П. Катаев, 1925); «– Ну, чтоб дома не журились! Они выпили стоя…» (Г.Я. Бакланов, 1961); «Закурим, что ли, парнишка? Чтоб дома не журились» (В. Быков, 1966); «И дядя Юра предложил выпить, „щоб дома не журились“» (А. и Б. Стругацкие, 1972).

      Выражение фиксируется в народной среде и в XIX веке, и его ритуальный характер заставляет предполагать его древнее происхождение, как и то, что первоначально оно применялось именно к распитию напитков, а на курение было перенесено позже.

      Смысл этого выражения для современного человека непонятен. Какая связь между тем, что человек, выпивая вне дома, веселит себя, и душевным состоянием его домочадцев, оставленных где-то далеко?

      Александр