Ирландское сердце. Мэри Пэт Келли

что Чикаго никогда не встанет в один ряд с величайшими городами мира, пока берег нашего озера…

      – Эд, прошу тебя! Я должна уехать сегодня.

      Черт возьми. Я чувствовала, что распускаю нюни. А плакать было нельзя. Поэтому я начала тараторить. Заставила себя рассказать ему все. Слова лились из меня потоком. Мои годы, проведенные с Тимом, и эта последняя ночь. Пока я говорила, Эд встал и начал нервно вышагивать передо мной. На меня он не смотрел.

      Наконец я закончила словами:

      – Тим Макшейн пообещал убить меня, если я от него уйду, а я все-таки ушла.

      – Мы с Майком поговорим с Макшейном. Об этом можешь не беспокоиться.

      – Нет, Эд, это совершенно бессердечный подонок. Хотя я долгие годы обманывала себя, стараясь этого не замечать. Никто не знает, что он может сделать.

      – Пусть только попробует замахнуться на меня. Я вырублю его, как когда-то уложил того десятника.

      Да, то был звездный час Эда. Он стукнул одного мужика, который оскорблял его самого и остальную его команду. За это его послали к полковнику Роберту Маккормику, управляющему Санитарной службой города, который должен был его уволить. Но Маккормику понравился парень, сумевший постоять за себя, и он продвинул Эда по службе. Впоследствии они стали друзьями, хотя Маккормик был ярым республиканцем.

      – Но у Макшейна есть пистолет. Я должна уехать отсюда. Пожалуйста, выслушай меня!

      Эд наконец кивнул.

      – У нас есть родственники в Галене.

      – Боюсь, он будет меня искать. Я уезжаю в Париж.

      – Думаю, это достаточно далеко отсюда, – согласился Эд. – И у меня там есть друг…

      – Нет, не тот Париж, что в штате Иллинойс, Эд. В Париж во Францию.

      Это добило его.

      – Нони, ты с ума сошла!

      – Не могу рассказывать тебе сейчас все подробности, но один друг дал мне билет туда, а также шанс получить там работу.

      Эд покачал головой. Он готов был спорить.

      – Тим очень опасен, Эд, – продолжила я. – Он может пойти к газетчикам. Он может использовать меня, чтобы достать вас, мою семью.

      – Он может это сделать в любом случае.

      – Как только я уеду, Долли приструнит его. Прошу тебя, Эд.

      Он долго и пристально посмотрел на меня.

      – Окей, – наконец произнес он. – Тебе понадобятся деньги. Мы пойдем в банк и…

      – Я должна ехать прямо сейчас! И успеть на девятичасовой поезд до Нью-Йорка. У меня есть двадцать пять долларов.

      – Маловато, этого не хватит, – заметил он.

      Я пошла за ним на Делавэр-стрит, где был припаркован его «Паккард». Мы сели в его большую машину.

      – Остановимся возле моего дома, а потом я отвезу тебя на вокзал.

      – Ох, Эд, спасибо тебе! Ты так добр ко мне. Не знаю, как мне тебя отблагодарить… Мне так стыдно… Я…

      – Цыц! – любимое словечко бабушки Оноры. – Ты Келли, Нони, и мы с тобой одной плоти и крови.

      – Одной плоти и крови, – повторила я. – Что подумает Майк? Он возненавидит меня. Я никогда не смогу смотреть ему в глаза. Я…

      – Никогда – это большой промежуток