Имя отчее… Избранное. Виктор Koрсуков

он пожал совсем не красную красивую руку.

      – Ну так что вы хотели, Николай?

      – Мне этот художник две картины подарил. Правда. Он гостевал у меня. Два дня, – объяснил он. Вот посмотрите. – он вытащил из машины обе картины и прислонил их к заднему стеклу.

      Учительница подошла ближе, отошла назад, хмыкнула. Потом спросила:

      – Это правда его?

      – Нет, – опять соврал Колька. Это не он рисовал.

      – Ну вот, – воспряла Галина Игоревна. – Я вижу, не его рука-то.

      – Это картины, – заговорщицки зашептал электрик, – не его, точно. Это картины великого художника Малевича. Помните, наверное, «Черный квадрат?»

      Галина Игоревна насупила бровки.

      – Вы мне что, голову пришли морочить? – она собралась уходить, но Николай придержал ее за руку.

      – Понимаете, – пояснил он, это очень ранний Малевич. Пока он дошел до своего квадрата, он ведь сколько вариантов перепробовал. И наконец получился тот незабвенный квадрат. А это – ранние.

      – А почему о них никто не знает? – спросила учительница.

      – Ну, бывает же так, – Колька пожал плечами, – детство тяжелое, годы, забылось, затерялось. А художнику нашему они от отца достались. Тот знал Малевича лично. – Колька врал напропалую. Он чувствовал свою безысходность, а та самая грусть и тоска давили уже так, что он чуть не заплакал. – Я это школе в подарок принес. Возьмите. Картины, если задуматься, тоже очень глубокие. Вот – «Красный треугольник» вроде как на галошную фабрику смахивает. Он вспомнил Семена.

      Учительница внимательно посмотрела на Кольку и весело засмеялась.

      – Ну ладно, давайте уж. «Черная дыра» вроде бы ничего, а галошная фабрика на пирамиду похожа.

      Она, видать, поняла страдания самодеятельного художника и обижать его не хотела.

      – А может, – сказала она, – вполне может быть, что когда-нибудь эти картины и станут такими же знаменитыми.

      И она протянула электрику обычную шариковую авторучку и хитренько улыбнулась.

      – Вы на обороте распишитесь хоть, что дарите, и подпись поставьте.

      Колька подписался. Картины занесли в учительскую, и Колька ушел. И уехал. А грусть и тяжесть остались.

      Он приехал домой, зашел в мастерскую и вынес на свет два дубликата своих картин. А тут опять увидел Семена.

      – Сёмка, иди сюда.

      – Пошел ты… – начал было тот, но Колька улыбнулся и показал бутылку. Семен заторопился к Колькиной баньке.

      – Ты, – предупредил электрик, – только молчи. Молчи и пей. И все.

      Бутылку выпили враз. Ольги дома не было. Она поехала в город, к сестре, и потому Колька вел себя смело.

      – Поехали к тебе в слесарку, – предложил он.

      – Зачем? – поинтересовался Семен.

      – Я тебе эти картины подарю и повешу. Хорошо ведь? Красиво?

      Семка кивнул. Спорить, конечно, не стал.

      Поехали. Но сначала электрик поставил на картинах подпись: «Малевич».

      – Пойдет? –