за день до Маяка, кажется, километров пятнадцать. «Проведал» доверчивую лосиху с двумя лосятами около Белого озера на большом острове. Проверил ловушки для пчелиных роев, расставленные на опушке леса от деревни Дума. Проверил нерета, собрав около десяти килограммов линей, карасей и плотвы и, искусанный до волдырей оводами и прочими крылатыми тварями, возвращался не по тропам, а через самую заболоченную и непроходимую гарь. Пройдя большое болото и влезая в заросшие крапивой, лопухом и осокой ивняки, вздохнул с облегчением. В кустах мошкара и оводы меньше доставали, прохладная тень и запах горечи молодой листвы возвращали силы, изгоняя истому жаркого дня. Вдруг впереди услышал какой-то неестественный то ли вскрик, то ли всхлип. Прислушался. Точно: шелест кустов и рыдание навсхлип слышались впереди, в чаще кустов. Судя по всему, там кто-то пробирался в сторону болота и плакал. Затаившись и прождав несколько минут, Николай увидел приведение. Прямо к нему, обжигаясь крапивой, раздвигая ветви кустов и стебли травы, с распущенными волосами цвета спелой ржаной соломы, испачканная в грязи, отбиваясь от комаров и размазывая слезы, продиралась русалка. Но она была на двух ногах, в шортах, в расстёгнутой мужской рубашке, и испачканном в грязи белом лифчике. Аж затаив дыхание, Коля смотрел на это чудо, забыв и про крапиву и про комаров. Тем не менее, «русалка» приближалась, т он отчетливо видел, что это молодая красивая девушка, явно заблудившаяся в этих краях и неизвестно как сюда попавшая. Всхлипывая, ойкая и охая от укусов оводов и крапивы, растерянно оглядываясь, она все же упорно пробиралась вперед. Изрезанные колючей травой коленки, расцарапанные руки, волосы в колючках и прилипших листочках, лицо в грязи и в слезах. Но большущие полные слез глаза и красивая стройная фигура в таком гиблом месте – это действительно казалось приведением. «А может и вправду колдунья? – мелькнула мысль. – Перекреститься ли?» «Ой, мамочки!» – вскрикнула девушка и присела на корточки, опять зарыдав и уткнувшись лицом в кровоточащие коленки. Волосы рассыпались, закрыв и лицо, и ладошки, в которые она прятала лицо.
– Эй, – окликнул Коля, – ты кто?
Вздрогнув, еще больше сжавшись в комок, она молча уставилась на него, не отнимая рук от лица. Лишь большущие и, как теперь разглядел Николай, голубые глаза, застыли от ужаса на нем.
– Вставай, иди сюда. Не бойся, я не бандит, а партизан. Забыл дорогу домой, вот и ищу. А ты кто? И как тебя сюда занесло? – он сделал шаг к ней навстречу, повесив мешок с рыбой на куст.
– Не подходите! Не подходите, – зашептала она вполсилы.
– Да ладно, уж не подойду. Сама вставай и иди сюда, я не буду ни кусаться, ни царапаться…
Она некоторое время недоверчиво смотрела на него, потом распрямилась и нервно стала застегивать большую для нее рубашку.
– Вы кто? – уже в голос спросила она, все же не выходя из зарослей.
– Да
