Куяшский Вамперлен. Анастасия Юдина

оторопел. Умалишённая, к счастью, тоже. Ещё бы, выглядела я, должно быть, впечатляюще: вся грязная, волосы растрёпаны, стою враскоряку из-за больной ноги, размахиваю попеременно то фонарём, то кадилом, да ещё шиплю, как масло на раскалённой сковороде. Пришла бы в таком виде на кастинг фильма ужасов, наверняка получила бы роль главного монстра.

      – Фшииии! – будто огрызаясь, прошипела Мика.

      – Фшииии! Фшаааааа! – раскручивая кадило над головой на манер пропеллера, усмирила её пыл я.

      Мой подельник нагло бездействовал.

      – Чего стоишь? – набросилась я на него. – Хватай её скорее!

      – Зачем? По-моему, вы нашли общий язык.

      Я вновь уподобилось калёному железу, сунутому под струю воды. Ямачо смиренно изобразил жест «сдаюсь» и скрутил руки почти не сопротивляющейся Мики у неё за спиной.

      – Мы не желаем тебе зла, – тоном прожжённого политика, вышедшего на мирные переговоры, известил рыжую бестию он. – Если пообещаешь вести себя хорошо, мы тебя отпустим.

      Я собралась возразить, что не намерена отпускать эту ненормальную до тех пор, пока сюда не явятся работники психбольницы со смирительными рубашками, но из-за перевозбуждения, вызванного экстренной мобилизацией организма, опять получилось какое-то нечленораздельное клокотание. Ямачо и преподобная Мика воззрились на меня с таким видом, будто я была оборотнем, на их глазах приступившим к смене ипостаси.

      – Опусти кадило, она тебя не тронет, – всё тем же дипломатическим тоном обратился ко мне аспирант.

      Мика согласно закивала.

      Что, теперь получается я тут главная злодейка? Добро объединилось со злом, чтобы победить ещё большее зло? Прекрасно! Очаровательно! Давайте они ещё теперь поженятся, а я приму постриг и стану преподобной Микой номер два – преподобной Аней.

      Злость сменилась апатией, прилив сил – усталостью, и кадило легко выскользнуло из моих обессиленных рук: пусть эти изверги делают, что хотят, но клянусь, мой призрак будет преследовать их до смертного одра.

      – Козлодоина, – явно копируя миротворческие интонации Ямачо, протянула преподобная Мика, – уходи отсюда, тебе здесь не рады.

      – Скажи это ему, – раздосадовано огрызнулась я, кивая на предателя. – Это он меня в село приволок.

      – Тебе здесь тоже не рады, – охотно подтвердила полоумная, повернувшись к аспиранту.

      – Кто не рад? – будто ведущий допрос следователь отозвался тот.

      Мика молчала. Ямачо задумчиво сложил руки на груди и, медленно обогнув «подозреваемую», остановился напротив неё бок о бок со мной. Мне не понравилось, что он отпустил умалишённую, но так как она не предприняла попыток ни к бегству, ни к нападению, озвучивать свои опасения я не стала.

      – Кто не рад? – с нажимом повторил Ямачо. – Почему ты на нас напала?

      Я, войдя в образ помощника следователя, направила фонарь Мике в лицо, но «шеф», раздражённо цокнув языком, отобрал игрушку.

      Рыжая бестия,