Куяшский Вамперлен. Анастасия Юдина

проповедями.

      – Да! – Я вздрогнула и всё же расплакалась.

      – Вижу, вы осознали свою вину и раскаиваетесь.

      – Очень, неимоверно, безгранично, крайне, жутко, несказанно, чрезвычайно, ужасно раскаиваюсь, – с искренним сочувствием выдала я все пришедшие на ум эпитеты к глаголу «раскаиваться».

      – Ну что ж… – Морщинки на челе начальницы слегка разгладились.

      Увы, последствия моей вынужденной отлучки оказались куда ужаснее, чем я могла себе представить. Меня, ходившую в школу во вторую смену и безжалостно игнорировавшую первые пары в институте, обязали появляться на работе ровно в девять утра.

      – И чтобы как штык! – грозно тыча мне в лицо пальцем, отрезала Пелагея Поликарповна.

      По дороге домой я размышляла, как вырвать у утра хотя бы пару драгоценных минут сна. Решила, что время на приведение себя в порядок из утренних процедур можно вычеркнуть: всё равно от недосыпа буду выглядеть не лучшим образом, а между умыто-причёсанным монстром и неумыто-непричёсанным монстром разница невелика. Больше ничего дельного придумать не успела: отвлёк знакомый силуэт, возникший на дороге.

      «Вадька», – сердце ухнуло вниз. Во всей этой суматохе я совсем забыла о нём. Даже не вспомнила ни разу о единственном парне, которому хоть немного нравилась. Мне не было прощения. Вадька тоже так считал. Поравнявшись со мной, бывший поклонник даже не остановился, лишь досадливо кинул через плечо:

      – Шалава.

      Улыбка на моих губах растаяла, как брошенный в горячую кашу кусочек масла, а в глазах предательски защипало. На улице мне ещё кое-как удалось сдержать слёзы, но, едва оказавшись дома, я, вместо того, чтобы заняться ужином, уронила голову на кухонный стол и разразилась рыданиями. В таком состоянии меня и застал Ямачо. Из положительного: при виде моей низвергающей водопады слёз физиономии, он едва не подавился яблоком. Из отрицательного: такой поворот событий скорее развлёк его, нежели заставил сопереживать несчастной страдалице. Вслед за Ямачо пожаловала и тётя. Прекрасно, все в сборе! Наверное, мне стоит пойти в актрисы – на выступлениях будут аншлаги.

      – Анечка, ты чего это? – обеспокоено спросила родственница.

      Её нежный, заботливый голос поднял во мне новую волну жалости к себе, и, перемежая слова судорожными всхлипами, я простонала:

      – Ууу, Вадька, ууу, меня так оп-пустил.

      – Что она говорит? Не пойму. – Тётя повернулась к Ямачо.

      – Вадька у меня такой пупсик? – неуверенно предположил тот.

      – Ах, Вадька, наш сосед. – Тётя понимающе закивала. – Да-да, отличный парнишка. А плачет-то она чего?

      – Кто знает, – глубокомысленно протянул лженаречённый. – Возможно, спутала слезоточивый газ с дезодорантом.

      – С неё станется, – весело хохотнула женщина. – Ну, ладно, раз ничего страшного, побежала я к Васильевне – у неё сегодня именины.

      Хорошая же у меня тётя…

      Оставшись с лжеженихом наедине, я утёрла