Полосатый рейс (сборник). Виктор Конецкий

так же беззвучно ужаснулся и замотал головой.

      Старпом уходит, оставляя на сухой стороне палубы цепочку влажных следов.

      – Ну нет, кому хотите, только не железному моряку. Я его очень уважаю. Это знаете какой человек? Что ни скажет – закон. Никогда не ошибается.

      – Но он сказал, что я хуже обезьяны! – взывает Марианна к Мотиному сочувствию.

      – Ну, может быть, на этот раз он немного ошибся… – Мотя оставляет швабру. – Марианна Андреевна! Я вас больше жизни люблю. Я часто мечтаю, чтобы на вас кастрюля с горячими щами вылилась!

      Девушка недоуменно глядит на него.

      – А я бы вам тогда свою кожу отдал для пересадки. Как в газетах пишут, – объясняет Мотя. – Все для вас сделаю, но против железного моряка не пойду!..

      Марианна обиженно отворачивается. Она смотрит на отпечатки башмаков, оставленные Олегом Петровичем, и, подражая выправке старпома, идет, ступая в оставленные им мокрые следы. Для этого Марианне приходится делать огромные, нелепые шаги.

      Пройдя немного, она, все так же передразнивая походку старпома, возвращается обратно. Ее глаза весело блестят.

      – Ну и не надо мне от тебя ничего, – говорит она Моте, – и кожу свою можешь при себе оставить. Я без тебя придумала, как отомстить этому черствому, бездушному типу.

      Каюта старпома. Олег Петрович беседует с «подпольной» обезьяной. Они сидят за столом друг против друга.

      – …Задал ты мне задачу… – задумчиво говорит старпом, пуская изо рта замысловатые кольца дыма. – Если узнают, что я тебя приютил, конец моему авторитету, понимаешь? Я строгий человек, железный человек. Меня боится и уважает вся команда – и вдруг… А как будет злорадствовать эта девчонка, которую я ненавижу. Ненавижу? Ненавижу. Ты что на меня так смотришь? Не веришь? А я говорю – ненавижу. Гм… ненавижу? Ненавижу, определенно ненавижу… Так вот, чтобы тебя не обнаружили, дверь будет всегда заперта, и ты открывай только мне. На три стука. Понял?

      Он стучит в дверь три раза, и шимпанзе с готовностью становится на голову.

      – Ну нет, не совсем то… Вот смотри, – втолковывает старпом, сопровождая свои слова действиями. – Три удара в дверь… Я тяну задвижку… И получаю кусок сахара. – Он кладет себе в рот кубик сахара. – Теперь давай ты.

      Олег Петрович снова стучит условным стуком, и на этот раз обезьяна открывает задвижку.

      Старпом дает ей сахар, и в этот момент раздается негромкий стук в дверь. Обезьяна бросается отворять.

      – Ты что, до трех считать не умеешь? – шепчет старпом, с трудом удерживая ее. – Это чужой!.. Сгинь!

      Шимпанзе кидается на постель и с головой накрывается одеялом.

      Олег Петрович открывает дверь.

      В коридоре пусто. Глухая ночь. Только тарахтит машина да покачивается судно.

      Старпом хочет уже закрыть дверь – и вдруг застывает на месте. Он видит на полу возле своей каюты четкие следы тигриных лап.

      В конце коридора неясный шум. Старпом вздрагивает. Он снимает с пожарного стенда топорик и осторожно идет по следам. Они выводят на палубу…

      Ночное море вокруг.

      Старпом