Зимопись. Урок ловиласки. Петр Ингвин

происходящее перед глазами почему-то неприятия не вызывало. Странно все же утроен мозг. Ладно-ладно, уточню: мужской мозг. Нетерпимый к нелогичной женской логике, он абсолютно толерантен к собственной противоречивости.

      – Нам повезло, что наши организмы столь многогранны, – продолжала вещать Варвара. – К примеру, мы можем наслаждаться взрывом мужчин почти так же сильно, как они сами. Мы получаем удовольствие и от самого факта погружения, и от завораживающего процесса фрицев, и от непредсказуемого взрыва. Кстати, взрыв – важный, но лишь отрезок долгого пути удовольствия. В отличие от наших любимых, мы способны к множественным взрывам. Первое удовольствие лишь пробуждает, усиливая жажду следующего. Наша вершина в отличие от мужской – не конечная точка краткосрочной кампании, куда гордые воители водружают свое захватническое знамя победы, а огромный хребет из многих вершин, которые возвышаются все выше и выше и уходят за горизонт.

      Преподавательница говорила, ученицы сосредоточенно внимали, а я чувствовал себя восточным правителем в гареме, окруженный возбужденными лицами и тем нежным, стыдливым, обычно прикрытым, что сейчас в немыслимом виде и количестве пялилось на меня со всех сторон. Большие, средние и мелкие. Красноносые, темноглазые, кареокие. Шары и конусы, капли и капельки, пышные и литые. Торчащие, висящие, глядящие вперед, вверх, вниз, в стороны. Серьезные, удивленные и вовсе обескураженные. Дыни и яблочки; грейпфруты, апельсины и мандарины; много и сразу. Полный пипец. Сон. Ведь что же это могло быть, как не сон? А во сне – да, во сне бывает всякое. Даже такое, чего быть не может.

      Варвара сменила тон с лекторского на командирский:

      – Прежде, чем перейдем к практическим занятиям, всем сходить в кустики по большому и маленькому и помыться.

      Антонина буркнула:

      – Так уж и всем? А если что-то из этого комплекта не хочется?

      – Поднатужься. Знаешь такое слово – надо?

      С тяжелым вздохом Антонина и еще несколько царевен исчезли из поля зрения. Остальные пока остались – держать.

      – И воды принесите, – крикнула Варвара вдогонку. – Поставьте поближе.

      – Это обязательно? – подал я голос, пока ученицы методично исполняли распоряжения, и первые потихоньку сменяли вторых.

      Пока рядом не было главных оппоненток – ни всем недовольной Антонины, которая нашла бы, к чему прицепиться, ни быстро восходящей звезды – Ярославы, ни въедливой Амалии – моя всадница-наездница повела себя вполне доброжелательно.

      – Что – это? – хмыкнула она.

      Ее влажное тепло по-прежнему окутывало мои бедра, плыло по ним, вокруг них, пробирало насквозь, впитываясь в кожу, в вены и в нервы.

      – Вот это все. – Мой подбородок обвел происходящее.

      – Девочки, может, отменим урок? – повысила голос Варвара, обращаясь в заждавшейся первой и уже подтягивавшейся второй смене.

      – Нет! Как можно?! Почему?!

      – Командир считает его необязательным. Давайте проголосуем. Кто за продолжение?

      Я даже