Разносчик пиццы. Диана Бош

мимо. А он каждый раз замирал и подолгу смотрел ей вслед. Однажды он все-таки решился заговорить. Подбежал так близко, что видел каждую веснушку на ее худеньком лице; слушал ее дыхание, смотрел в смеющиеся глаза и… не смог выдавить из себя ни слова. А она, постояв немного, повернулась и ушла, махнув на прощание рукой.

      Как же он был в нее влюблен! Она казалась ему инопланетянкой, богиней, случайно спустившейся на землю. Тоненькая, с трогательными золотистыми завитками у лба и огромными, вытянутыми к вискам, как у олененка, глазами.

      Им так и не удалось поговорить. Спустя полгода она уехала с родителями куда-то за Урал, и больше он никогда ее не видел.

      Повзрослевшая копия его давней мечты встряхнула роскошными волосами и посмотрела на него с прищуром.

      – На надо «Скорую». Не люблю. Вообще больницы не люблю, в принципе.

      – Слава богу… вы живы… – Он противно запинался и презирал себя за это. – Напугали до смерти. Я, кажется, вас сбил.

      От вырвавшейся последней фразы ему стало особенно стыдно. Глупость получилась какая-то.

      – Серьезно? – она засмеялась. – А я-то думала, что сама упала. Об машину с разбегу ударилась и упала.

      – Простите, я несу ерунду. Я хотел сказать… рад, что вы живы.

      – Жива, – она кивнула и поморщилась, потерев шишку на затылке, – но, похоже, изрядно стукнулась головой.

      – Срочно едем в больницу! – испуганно вскочил Лямзин. – Давайте я помогу вам подняться.

      – Идите к черту, – она отпихнула его руку. – Никуда я с вами не поеду. И уж тем более в больницу, сказала уже!

      У взрослой богини оказался дурной характер.

      – Что значит – не поеду? – занервничал он. – А если сотрясение мозга?

      – Нет у меня никакого сотрясения, я симптомы знаю. А если и есть, то слабое.

      – Ну, хорошо, допустим. Тогда позвольте, я вас домой отвезу, только назовите куда.

      Она так долго думала, будто забыла и о вопросе, и о присутствии Лямзина. Он уже хотел было напомнить о себе, когда она вдруг резко встала и посмотрела полными слез глазами.

      – Нет у меня дома.

      – Как это – нет? – Он окинул внимательным взглядом модное платье, правда, теперь изрядно подпорченное грязью, изящные туфельки на шпильке и очень красивую и, похоже, дорогую сумочку, украшенную стразами Сваровски, и скептически скривился: – Не верю.

      – Ну и не верьте.

      – Бросьте. Вы не похожи на бродяжку.

      – Вы меня не так поняли, – устало отмахнулась она. – Впрочем, это неважно.

      – Почему? Идти вам некуда, в городе в таком виде появиться нельзя: все платье испачкано. К тому же голова болит. Наверное, все-таки есть место, куда вас можно отвезти? К знакомым, к родным, друзьям?

      Она молчала, не отвечая и разглядывая освещенное фонарем дерево со скворечником на нем, и Лямзин вспылил:

      – Короче, я виноват и на дороге вас бросить не могу. Но и ждать, пока вы решите, куда же все-таки ехать, – тоже. Потому что у меня работа, и я тороплюсь.

      – Вечером?! – Она повернула голову