Разносчик пиццы. Диана Бош

Валерия. – Могу порекомендовать хорошего психиатра.

      Мара не ответила. Она пристально смотрела в сторону окна, выходящего в палисадник, и на лице ее читался ужас. Три месяца прошло со дня смерти матери и тети, а они ей все мерещились. Вот и сейчас показалось, будто там, в саду, кто-то бродит, и даже мелькнули их тени. Эрика склонилась и обеспокоенно тронула ее за плечо.

      – А? – Мара отшатнулась, вздрогнув всем телом.

      Простоватое лицо ее, покрытое многочисленными конопушками, так побледнело, что казалось серым. Глаза уставились в одну точку, а руки слепо зашарили по столу. Эрика быстрым движением налила в стакан воды и придвинула его Маре:

      – Вам плохо? Вот, выпейте воды.

      Мара, не отвечая, схватила стакан и, выстукивая зубами дробь, сделала несколько глотков. Потом отставила его в сторону и вымученно улыбнулась:

      – Ерунда. Просто показалось. И еще… тоскливо.

      Брови ее сошлись к переносице, и она, словно забыв о присутствии других, нервно зажевала губами, глядя перед собой.

      – Ничего удивительного, – отвлекла ее от мрачных мыслей Эрика, – вон дождь зарядил, как из ведра льет. Оттого и тоска. Все пройдет, обязательно. Все будет хорошо.

      – Не знаю, – протянула Мара, и в глазах ее блеснули слезы.

      Вдруг Артур, сидевший, напряженно выпрямившись, вскочил и обеспокоенно обвел взглядом гостиную:

      – А где Лидия? Кто-нибудь знает, куда она пошла? Лида! – Он выскочил в коридор и, задрав голову, закричал, глядя в лестничный пролет: – Лида! Ты где? Спускайся вниз, гости заждались.

      В гостиной Валерия встала и сжала пальцы до хруста, намереваясь выйти вслед за Артуром. Филипп иронично хмыкнул.

      – Что с вами? Неужели ревнуете сестру?

      – С чего вы взяли?

      – Показалось.

      – Бред.

      Он улыбался, но глаза его оставались серьезными.

      – Думаю, нет.

      – Кстати, как поживает ваша теория бесконфликтного общения, Филипп? Или вы уже отказались от нее?

      – Ну почему же? Вот только не со всеми выходит.

      – Да бросьте. Мои колкости вам нужны как допинг, без них вы начнете хиреть.

      – Добрая самаритянка. Значит, заботитесь обо мне, – скептически кивнул он. – То есть вы не докучаете мне специально, а практически жертвуете собой, чтобы помочь? Кажется, я понял. Суть вашего метода состоит в том, чтобы сначала подтолкнуть человека в спину, спихнув в пропасть, а потом, если жертва удержится на краю, милостиво подать ей руку.

      – Боже мой, какая чушь.

      Валерия хотела еще что-то сказать, но не успела. Во входную дверь так остервенело застучали, что грохот разнесся по всему дому и хрустальные подвески на люстре зазвенели.

      – Господи, что за манеры?! Миша, пойдите откройте. Артур все равно не слышит. – Валерия нервно прошла к окну, пытаясь разглядеть, кто стучит.

      – Хорошо. Заодно и водочку достану, должно быть, охладилась уже, – радостно пробормотал Михаил, удаляясь с грацией носорога. Филипп иронически улыбнулся, глядя ему вслед, и Валерия,