Исключение из правила. Елена Игоревна Гулик

помнишь?

      – Еще бы. И?

      – Уходила, по-моему, около половины второго. Ты сразу к себе пошла?

      – Да, к себе. Я же тебе говорила – мне печатать распоряжение нужно было.

      – Вчера ты говорила – приказ. – Инга сощурила глаза.

      – Ин, ну какая разница – приказ или распоряжение? – моментально раздражаясь, произнесла Аня, – ты что, не веришь мне, что ли?

      – Верю, верю. А к тебе заходил кто-нибудь после того, как ты вернулась в приемную?

      – Я закрыла дверь, чтобы не шастали в обеденный перерыв. Ты же знаешь, у всех всегда появляются дела в это время. А я хотела поработать в тишине.

      – А после обеда?

      –Ну, в два часа я открыла дверь, и вскоре пришел Сапронов. Посидел, мы поболтали, я ему сделала кофе.

      Инга внимательно вглядывалась в лицо подруги. Что-то было не так. Она не могла понять, что, но почему-то чувствовала, что Аня говорит неправду. Почему? Подумаешь, заходил Сапронов, посидел. Если она с ним флиртовала – а это вполне вероятно, то зачем скрывать это от Инги, которая и так в курсе всех событий? Или не всех?

      – А он… приходил к Изольде?

      – Ну, наверное, он не сказал. Заявил, что у него на сегодня дел больше нет, и он подождет до четырех часов здесь, в Академии. А в четыре, сама знаешь, должен был быть фуршет. – Если раньше Инга еще сомневалась в том, что подруга говорит ей правду, то теперь была абсолютно уверена – врет. Прийти Сапронов мог только к Алиевой, больше он ни с кем в Академии не общался. Не застав ту в кабинете, он наверняка должен был спросить у Ани, где она находится, и не получив вразумительного ответа, самостоятельно ей позвонить. К тому же, какой смысл сидеть в приемной целых два часа до фуршета? Странно как-то. «Хотя, –вдруг подумала Инга, – вполне может быть, что он звонил своей пассии, а та уже не могла снять трубку по одной простой причине – была мертва». Аня могла этого не видеть – вряд ли бы он планировал личный разговор в присутствии секретаря. Логичнее предположить, что для этого он вышел бы в коридор. Кстати, это был еще один вопрос, ответ на который Инга даже не предполагала, где можно раздобыть – были ли на телефоне Алиевой входящие звонки до часу дня и после. Это тоже очень помогло бы ей, ведь для чего-то она пошла в эту аудиторию. Но она прекрасно понимала, никто ее любопытство в этом вопросе не удовлетворит – даже и думать нечего.

      Потом у нее появилась некая идея, которую она основательно обдумала со всех сторон. У идеи было много прорех и изъянов, как в головке швейцарского сыра, и Инга уже было хотела отказаться от нее, но потом решила, что повременит. Нужно использовать все возможности, и для этого ей понадобится известный писатель и бизнесмен Матвей Серебрянский.

      Во второй половине дня Инге все-таки пришлось создавать видимость работы, потому что резвые скакуны-мысли своим громким топотом напрочь распугали рабочий настрой.

      Часа в четыре заходила главбух, чтобы прояснить какие-то финансовые вопросы со Звонаревым, который, судя по всему, никакую видимость не создавал, а самым натуральным образом работал.