Покидая тысячелетие. Книга вторая. Виктор Балдоржиев

Николая Гумилёва, который я читал давным-давно в каком-то дореволюционном издании, найденном в запасниках библиотеки Острога. Жасминные сады, город. Моря в этом сонете не было, но оно угадывалось, как и приступ стены, средневековье, жёлтые и бледно-зеленые цвета с лазурным, пенящиеся волны и морской песок…

      По утрам мы разбегались: тётя – в издательство, Дина – в какой-то научный центр, а я – в «Байкальские зори», успевая по пути напитаться информацией, которая пестрела в ларьках «Союзпечати» и наглядеться на пёстрый народ, торопящийся по улицам и переулкам Байкальска, где время от времени раздавались трамвайные звонки.

      Сегодня утром я купил в букинистике затрёпанную библию с орфографией до 1918 года.

      Пусть тётя хлопочет о социальном статусе, но неплохо бы продолжить самообразование. Библию я читал и раньше и тоже в подвалах. Это случилось лет десять тому назад здесь, в Байкальске, когда я попал в подвал центральной библиотеки, куда меня затащил Баржанский ещё во время своего жития с Беллой Иосифовной.

      В комнате, буквально набитой старинными книгами, чихая и ругаясь, он вытащил с верхней полки толстенный фолиант в кожаном переплёте с замысловатой застёжкой и сказал, смотря со стремянки на меня и пожилую библиотекаршу: «Не зная Библию невозможно судить о чём-либо вообще, а об истории, искусстве и культуре особенно. Что человек увидит в картинах, если они написаны по библейским сюжетам?» С этими словами, он слез со стремянки и протянул книгу мне: «Чтобы назубок знал! Только верни в библиотеку».

      Назубок я не знал, а потому был виноват.

      А тогда, после извлечения Библии, мы отправились на берег реки, где разложили на траве водку и закуску, и дядя Саша до полночи говорил и говорил. Свои монологи и тексты он называл литературными отправлениями.

      «В жизни – всё отправления. Они могут быть сами разнообразными. Литературными, экономическими, политическими. Человек только тем и занят, что поглощает, переваривает и отправляет». Обратного движения не бывает».

      Вот какие дела были у меня с дядей Сашей Баржанским.

      В общем, у каждого Абрама своя программа.

      – Вот тебе договор, подпиши, второй экземпляр оставь себе. – потребовал Толя Щитиков, когда я появился в «Байкальских зорях» со свернутыми в трубочку газетами и Библией. – Святым писанием занялся?

      – Приобрёл. Пусть своя будет.

      – Вот чудик. Нафига она тебе? Другой литературы мало?

      Договор был о публикации моего романа. Хорошее дело. Я становился богачом.

      – Треть гонорара получишь сегодня, остальные – после публикации. – сказал Щитиков после того, как я расписался и протянул ему экземпляр договора.

      – Кейс советую купить, – заметил Толя. – Вот куда ты попрёшься со своими бумагами и святым писанием?

      – Куплю! – Пообещал я, – пока пусть они побудут у тебя в столе.

      – Ладно. Не в столе, а в сейфе! – С этими словами Щитиков, открыл массивный железный сейф неприятного тёмно-зелёного цвета, стоявший